Анатолий Гуницкий - Практика частных явлений

Первый (вяло, с тоской). Элен… Где ты… где ты, шляешься, Элен? Я — застрял, Элен! Элен… (Невнятное бормотание.)

Вскоре появляется Старая женщина. Она идёт очень медленно, что-то бормочет. Сначала её бормотание и бормотание Первогосливаются.

Старая женщина. Иду. Иду. Иду. По площади, по улице, по городу. Иду. По воде, по земле, по небу. Иду. Я знаю, куда я иду и куда я не иду. Ты знаешь, чего ты хочешь и чего ты не хочешь. Так любила говорить моя бабушка, так говорила она. Иду. Я хочу ничего. Хочешь ничего не хотеть? Или не хочешь. Вечная игра — слова против предметов. Предметы против понятий. Тысячи предметов. Миллионы понятий. Миллиарды слов. Кто их видел? Никто. Но они есть, слова. Иду. Иду. Мимо слов, сквозь слова, мимо всего, сквозь всё. Не упади, целуя меня. Ещё один кирпич. Всё равно я иду. ( Старая женщинанедалеко от Первого, но ближе к авансцене.) И слова — идут. Дождб, солб, молб. (Пауза.) Неисправная клавиша у пишущей машинки, буква «б» вместо мягкого знака. (Пауза.) Так никто и не отнес её в ремонт. (Смех.) Голб, болб, солб. Молб. Это тоже слова. Я знаю, когда я печатала и когда я не печатала. (Пауза.) Через площадь и за угол. Мимо жёлтого трупа театра. Будто. Дудто. (Садится на сломанный ящик.) Куда я иду? Кто-то ждёт меня? (Долгая пауза. Потом корчит гримасу, кокетливо.) Гудто. Зудто. (Говорит быстро.) Сто лет подряд по одной и той же ёбаной улице, сто лет подряд по одной из красивейших улиц мира, будь она проклята. Иду. Иду. Мне надо купить кефира и молока, хлеба и булки. Старые дома не узнают меня, а ведь когда-то мы были знакомы. Не беспокойся, будь счастлив! Вы, господа, буквально раздевали меня своими взглядами! Болб! (Говорит в прежнем, медленном темпе.) Что-то для кота. Он ждёт еды. Он вечно хочет жрать. Он весь в еде. Всё про еду, всё для еды, только о еде. Зудто. Если я не принесу ему еды, он сожрёт меня. А потом снова будет ждать, когда я принесу ему еды.

Второй воет во сне, вскакивает и тут же падает.

Старая женщина брезгливо косится на него.

Болб! (Перемещается по авансцене, частые остановки.) Посидеть на скамейке, подышать гарью и пыльной зеленью. Не бросай пробку в траву! Запах чужих сигарет. Запах гудков и тормозов. Фу, какая вонь! (Снова садится на ящик.) Нет, я не буду здесь сидеть. (Пауза.) Толпа вокруг памятника. Калче клаб. (Пауза.) Хорошо бы сейчас выкурить сигаретку, хорошо бы сейчас выпить немножко коньяку. Какой-нибудь смешной джаз… (Пощёлкивает пальцами в ритме легкого свинга.) Там и сям гонят ливер из Изи. (Встаёт, пощёлкивает пальцами, пританцовывает.) Милые глупости бытия. (Снова садится.) В середине информационной программы я засну в своём кресле. Рефлекс. Релакс. (Горячо.) Выбросить бы телевизор в окно! Бумс! Разлетелся бы он на куски — или нет? Они сбежались бы, стали бы махать руками, охать, орать, верещать. Нет, дорогие мои, я не смогу вас развлечь, мне не дотащить его до окна. (Пауза, потом презрительно.) Они всегда там. Морщинистые лица, дрожащие головы, высохшие тела. Остатки глаз, расслабленная напряжённость потухших взглядов. Бумс! Мимо них, сквозь них! Если вглядеться то можно увидеть… услышать, как они говорят только одно — «Я — уже не совсем я. Извини. Так получилось». Хлоп! (Встаёт, медленно подходит к спящему Второму, наклоняется, рассматривает его.) Да, так получилось. Кто бы мог подумать? (Смеётся.) Как тяжело отлучаться от жизни! Как тяжело выпадать из неё! Дудто! Болб! Бумс! (Берёт одну из валяющихся возле Второго пустых бутылок, нюхает её.) Я — иду. Я — иду. (Швыряет бутылку в сторону.) Совершенно в кайф. Необычайно в кайф! (Разглядывает мусорную кучу.) Казалось, эти слова что-то значили. Зудто. Вся эта буйная культура. (Роется в мусорной куче.) Нам не надо образования! Дадим миру шанс! (Вытаскивает из кучи старую тряпку и размахивает ею, как флагом.) Интересно, что стало с ними? (Пауза.) А что стало со мной? (Набрасывает тряпку на лицо Второго, тот мычит.) Я вижу тень твоего лица. (Смеётся.) Когда затихнешь ты в безмолвии суровом, под чёрным мрамором. Она не понимает, что этим убивает меня! (Снова роется в мусорной куче.) Фотографии и плакаты. Лица. Изменения. Отлучения. Повороты. Пересечения. Чёрные ямы пространств. (Устало опускается на колени.) Когда я была. (Пауза.)

(Тихо) Весь день выносили вещи. (Встаёт, подходит к ящику, на который садилась раньше, наклоняется за своей сумкой.) Кресла, стулья, стол. Она была балериной. (Роется в сумке.) Ширмы. Диван. Зеркало. (Зевает.) Нихт родственников. Нет естакана. (Хохочет.) Вещи — в музей! Для улучшения интерьера служебных помещений! Голб! (Пауза.) Я тоже зашла в квартиру. (Достаёт из сумки термос и пакет с бутербродами, ставит термос на ящик, разворачивает пакет.) Запах прожитой жизни. (Наливает себе чай.) Засохшие цветы. Книги. (Откусывает кусок бутерброда.) Фотографии. Альбомы. (Жуёт, потом пьёт чай.) Она отлучилась полностью. (Жуёт, потом пьёт.) Сухари в вазочке, половина луковицы… заварка в чайнике. (Пьёт.) Я тоже взяла кое-что. Извини… (Жуёт, пьёт.) Так получилось… Немного кофе в жестянке, кружевную салфетку и одну фотографию. (Завинчивает термос, убирает в сумку.) Она и молодой мужчина. Набережная, пальмы. Двести лет назад. (Достаёт платок, сморкается.) Полмира здесь фотографировалось. (Хихикает.) Потом пойдут на пляж, потом — ресторан, потом — опять пляж. Набережная. Танцплощадка. Беззаботная южная любовь. (Залезает на ящик с ногами, застывает в нелепой позе.) Ночь. Молодые, загорелые, жадные тела. Иди ко мне! Тише! (Спрыгивает с ящика, на цыпочках ходит вокруг него.) Тише… Соседи ещё не спят… тоненькая фанерная стенка… Слышен каждый шорох… Плачет ребёнок — объелся персиками… лучше на пляж! Там — темно. (Крадётся на самый край авансцены.) Можно купаться голыми. (Подпрыгивает.) Можно обвить его ногами в воде! Можно любить в песке! Песок на губах! Солб! (Ложится на спину, некрасиво растопырив ноги.) Кажется, он был военным. Часто встречала его на лестнице. В руках — цветы. Однажды её срочно вызвали в театр. Он уныло спускался вниз. Пригласила его к себе. (Ухмыляется.) Он часто приходил потом, пока его не перевели на Дальний Восток. (Торжествующе.) Она так ничего и не узнала! Бумс! Молб! (Пауза.) Кефир в сумке — день прожит. (Лежа на спине, плюёт вверх.) Половина четвёртого. (Плюёт.) Девять утра. (Плюёт.) Семь вечера. (Плюёт.) Чего семь? Чего девять? (Плюёт.) Вот такой блюз! (Вскакивает, оглядывается.) Какая духота! Ветер усиливается. Похоже, будет дождь. Я просто проваливаюсь куда-то!