Эдвард Олби - Смерть Бесси Смит

Медсестра (очень спокойно). Я говорю: ты мне осточертел.

Отец. Ах так? Ах так? (Хватает трость и колотит ею по полу, сначала сильно, со злостью, потом все слабее и наконец беспомощно и жалко.)

Медсестра спокойно наблюдает за ним.

Медсестра (нежным голосом). Ну, все?

Отец. Уходи. Тебе пора на работу.

Медсестра. Сейчас, вот только принесу тебе пилюли.

Отец (монотонно). Я тебе сказал: к чертовой матери, не хочу.

Медсестра. А мне плевать, хочешь ты или не хочешь. Сейчас принесу.

Отец. Я, слава богу, не твой пациент.

Медсестра. Вот уж действительно слава богу.

Отец. Ты к своим пациентам относишься куда лучше, чем ко мне.

Медсестра (устало). У меня нет пациентов, отец, я не палатная сестра, может, ты наконец запомнишь это? Я работаю в приемном покое, ты же знаешь. Зачем же прикидываться, будто тебе это неизвестно?

Отец. Если б ты была… этой… как ее… палатной сестрой, ты бы относилась к своим пациентам гораздо лучше, чем ко мне.

Медсестра. Отец, я не пойму, ты что, болен или здоров? Ты… ты в самом деле несчастный инвалид или, как только я уйду, ты живо вскочишь с кресла и поедешь в клуб трепаться с кучкой лодырей? Выбирай что-нибудь одно, отец, нельзя же сразу быть и больным и здоровым.

Отец. Не твое дело.

Медсестра. Я тебе говорю, что так нельзя!

Отец. Не твое дело, слышишь?

Медсестра (после паузы). Ладно, я пошла на работу.

Отец (насмешливо). Что же ты не попросишь своего дружка отвезти тебя в больницу?

Медсестра. Оставь.

Отец. Пусть бы заехал за тобой да отвез!

Медсестра. Оставь, говорю!

Отец. Или ему интереснее привозить тебя домой по вечерам, когда темно и можно побаловаться в машине? Так, что ли? Почему ты не приведешь его сюда, чтобы я хоть посмотрел на него? Почему ты не приведешь его ко мне?

Медсестра (со злостью). Да потому что (короткий жест — показывает на окружающую обстановку) … мне не хочется, чтобы он все это…

Отец. Я же слышу, я по вечерам все слышу — как ты хихикаешь и возишься с ним в машине! Я все слышу!

Медсестра (громко, стараясь перекричать его). Я пошла, отец.

Отец. Ну и иди себе, иди, кто тебя держит!

Медсестра. Слушаюсь, папочка!

Отец. Валяй, валяй!

Медсестра молча смотрит на него, поворачивается и уходит.

И не смей возиться с ним всю ночь в машине, когда вернешься, слышишь? (Пауза.) Слышишь?

Свет гаснет.

Освещается пустая часть сцены. Входит Джек; говорит, обращаясь к кому-то за сценой, и смотрится в невидимое зеркало на невидимом туалетном столе. Картина идет под приглушенную, как бы издали доносящуюся музыку.

Джек. Эй, Бесси! Вставай, пора уже… Эй, птичка! Подымай свою попку с кровати… Давай скорей, надо ехать дальше, а то начнет смеркаться… Я звонил в Нью-Йорк этой заразе, директору фирмы… Поговорил с ним как следует. Все сказал, что ты велела. Просыпайся, детка, пора уезжать из этой дыры, я должен доставить тебя в Мемфис до семи часов… а потом — тр-р-р! — рванем на Север! Прямиком в Нью-Йорк!.. Я этому стервецу так и сказал: «Послушайте, у вас нет исключительного права на Бесси Смит… ни у кого такого права нет. Бесси, черт вас дери, делает вам одолжение… Она вовсе НЕ ОБЯЗАНА петь для вас». Я сказал: «Бесси устала, ей неохота ехать в Нью-Йорк». А он мне: «Вы, пожалуйста, не вздумайте идти на попятный. Бесси сама мне обещала…» А я ему: «Ладно, не волнуйтесь… Бесси сказала, что согласна опять петь для вас… сможете выпустить сколько угодно новых пластинок… вы только не воображайте, что у вас есть исключительное право на запись — такого права ни у кого нет». (Посмеиваясь.) Я ему сказал, что ты свободна как птичка, радость моя. Как птичка-канареечка. (Смотрит за сцену, качает головой.) Да уж, хороша канареечка!.. Я ходил вниз расплатиться за номер. Только спустился — смотрю, один мой приятель… Ну, мы посидели в баре, немножко выпили, а он и спрашивает: «Что ты тут делаешь, как тебя занесло в эту паршивую гостиницу?» А я говорю: «Везу в своей тележке одну птичку. И везу ее на Север. Там, наверху, — говорю, — есть одна толстенькая дамочка, она сейчас отсыпается перед дорогой». Он и говорит: «У тебя всегда где-нибудь есть толстенькая дамочка». А я отвечаю: «У меня там наверху не просто дамочка, друг… Это — знаменитость, богатая леди, певица». Он смеется: «Кто же она такая?» Я говорю: «Угадай!» А он говорит: «Ну тебя, не могу я твои загадки отгадывать». Тут я ему и рассказал. Я, говорю, еду на машине с мисс Бесси Смит. У него глаза на лоб полезли. Как, говорит, неужели там наверху сама Бесси Смит? Не может быть! А я, не без гордости конечно, отвечаю: да, мол, сама Бесси Смит, мы с ней едем на Север. И вот он страшно хочет с тобой познакомиться, так что ты вылезай из постели и пойдем вниз. Я хочу показать тебя во всем блеске. И не то что хочу, а ДОЛЖЕН. Потому что он спросил: «А что случилось с Бесси Смит?» Как, говорю, что случилось? Ничего с Бесси не случилось, она спит наверху. А он говорит: «Нет, я хочу сказать, что она делала последние четыре-пять лет?» Было, говорит, время, когда ее имя гремело и в Чикаго, и в Нью-Йорке, и везде. Ее ведь просто на руках носили. Она еще поет или нет? ТЫ СЛЫШИШЬ, Бесси? Он спрашивает, поешь ты еще или нет! Я сказал… я сказал, что ты переутомилась… долго отдыхала. Тебя не забыли, детка моя, но люди спрашивают, что случилось. ТАК ЧТО ВСТАВАЙ! Сегодня двинемся на Север, а когда ты приедешь в Нью-Йорк, ты им покажешь, случилось что или нет. Бесси, милая, ты опять войдешь в славу… Я серьезно говорю — тебя опять ждет слава. А я должен доставить тебя в Нью-Йорк. Потому что это очень важное дело. Конечно, детка, ты свободна, как пташка, и я сказал сукину сыну директору, что он не имеет исключительного права на запись… но понимаешь, милая… он заинтересовался… а тебе за это нужно теперь хвататься. Нужно, дружочек мой, потому что, если ты сейчас что-то не сделаешь, люди перестанут спрашивать, где ты была последние четыре-пять лет… они вообще перестанут спрашивать о тебе! Ты слышишь меня? Я сказал там, внизу, что ты богата… но ведь это не так, Бесси. Уже не так, дорогая моя. Надо через силу тащиться в Нью-Йорк, и надо начинать все сначала. (Умоляюще.) Голубушка моя! Детка! Ты же знаешь, я тебе не лгу. Ну давай же, вставай! Спустимся в бар, выпьем пива… повидаемся с моим приятелем… а потом — в путь. Потому что становится поздно, дорогая… как бы не стало слишком поздно… (Веселее.) Ну, проснулась, пташка? (Идет за кулисы.) Живей, живей, Бесси!.. Вставай! Мы едем опять на Север!