Дэвид Хэйр - Голубая комната

Драматург. Вздор. Лягушки квакают.

Актриса. Конечно, квакают.

Драматург. А это не кваканье. Это стрекот.

Актриса. Какой же ты тупой. Ладно, лягушонок, поцелуй меня.

Они целуются

Актриса. Доволен, лягушонок? (Смеется) . Между прочим, ты ничего не сказал, как я играла.

Драматург. А что я мог сказать? Когда я узнал, что ты попросила замену в четверг, я подумал, что ты спеклась.

Актриса. Я спеклась?! Я была бесподобна.

Драматург. Даже так?

Актриса. Людей выносили из зала.

Драматург. На носилках?

Актриса. Бенно сказал, я играла божественно.

Драматург. Если ты такая божественная и бесподобная, почему не стала играть в четверг?

Актриса. Дурак. Я не стала играть, потому что ужасно скучала по тебе.

Драматург. Я думал, ты хотела сделать мне пакость.

Актриса. Какой же ты примитивный. У меня был жар, и все из-за тебя.

Драматург. Не велика ли честь для каприза, чтобы женщину из-за него бросало в жар?

Актриса. Каприз? Да я умираю от любви к тебе. А ты говоришь, каприз!

Драматург улыбается и заключает ее в объятия.

Драматург. Ты ведь играла все это время. Признайся.

Актриса. А ты угадай.

В конце сцены мы видим стоящую спиной к нам Актрису. Она кланяется под аплодисменты невидимых зрителей (только что посмотревших пьесу Шнитцлера «Влюбленный хоровод»). Потом поворачивается лицом к нам. Теперь она в грим-уборной. Здесь старинный шезлонг, стол с едой из китайского ресторана. Актриса уходит в ванную, чтобы переодеться. Нервный стук в дверь. Входит Аристократ, тонкий, изысканный, ему немного за тридцать. Возвращается Актриса.

Актриса. О, мой Бог…

Аристократ. Извини…

Актриса. Это ты.

Аристократ. На служебном входе мне сказали…

Актриса. Пожалуйста, проходи.

Аристократ. Боже, ты совсем не изменилась.

Актриса. Присядь.

Немного нервничая, он присаживается на край шезлонга.

Аристократ. Ты играла…

Актриса. Спасибо.

Аристократ. Божественно.

Актриса. Да, похоже, у меня сегодня был небольшой триумф.

Аристократ. «Небольшой»? Да публика была в истерике.

Актриса. Спасибо за цветы.

Кивает на огромный букет, заметно выделяющийся среди букетов поменьше

Аристократ. Это лишь ничтожная дань. Когда-нибудь ты утонешь в цветах от твоих поклонников.

Несколько секунд она пристально смотрит на него, потом собирает все цветы, кроме его букета, и выбрасывает их за дверь грим-уборной.

Актриса. Так лучше, правда?

Порывисто берет его руку и целует ее.

Актриса. Не волнуйся. Это тебя ни к чему не обязывает.

Аристократ (улыбается) . Меня предупреждали, что ты совершенно непредсказуема. Одна сплошная загадка.

Актриса. И уж куда большая загадка, чем Бриджет Клуни.

Аристократ. Согласен. Бриджит вряд ли можно назвать женщиной-загадкой. (Быстро поправляет себя) Впрочем, я не могу сказать, что очень хорошо ее знаю.

Актриса. Так уж и не можешь?

Аристократ. Ты знаешь, сегодня я в первый раз увидел тебя на сцене?

Актриса. Невероятно.

Аристократ. Театр для меня это всегда столько лишних проблем. Машину припарковать невозможно. К тому же, я не люблю ужинать поздно.

Актриса. Поужинать можно и до спектакля.

Аристократ. Ты же знаешь, даже в лучшие времена я не любил ресторанной кухни.

Актриса. А что ты любишь?

Аристократ. Очень интересный вопрос.

Актриса. Ты похож на юного брюзгу.

Она уходит в ванную.

Аристократ. Может, я придаю слишком много значения всяким вещам.

Актриса. Не нужно ничему придавать значения.

Аристократ. Правильно, не нужно. В конечном счете, люди есть люди. Было время, я только и делал, что думал о том, об этом, просто потому что мне было скучно. Особенно, когда жил в поместье у отца. С другой стороны, там, по крайней мере, были лошади.

Актриса выходит из ванной, запахнувшись в халат.

Аристократ. Боже, почему я такой зануда?

Актриса. Ты самый занятный мужчина из всех, кого я знаю.