Генрих Клейст - Разбитый кувшин

И этот не дурак.

Потом попал он
К Захею, тирлемонтскому портному [15] …тирлемо н тскому портному.. . — Тирлемонт — ныне бельгийск и й го род, тогда входил в состав Голландии. ,
Вот что случилося, со слов его —
Покойник муж мне сказывал. В годину
Француза [16] В годину Француз а … — Речь идет о наемных войсках французски х феодалов, которых Вильгельм Оранский пригласил на помощь в борьбе против Филиппа II. Требуя деньги с Вильгельма, французы подвергали нидерландских крестьян и горожан грабежу и насилиям . бросил будто бы портной
Кувшин со всею утварью в окошко,
И сам туда ж, да шею и сломал, —
Дороден был, а глиняный кувшин
Стал стóймя — вот какой, и цел остался.

Опять? О деле, Марта Рулль! О деле!

А при пожаре в шестьдесят шестом
Теперь уж муж мой, царствие ему…

Не баба — черт! Иль всласть не наболталась?

Коль не для слова, господин судья,
Тогда на что ж я здесь? Так я пойду
Искать себе суда, где станут слушать.

Вы властны говорить, но не о вещи,
Вне жалобы лежащей. Заявите,
Что тот кувшин вам дорог. Для суда
Достаточно такого заявленья.

В чем вы нуждаетесь, чтобы судить,
Почем мне знать? И знать-то нет охоты.
Но знаю я — чтоб жаловаться, надо
Быть вправе объяснить суду, на что.

Пускай. Кончайте. Что же сталось с ним?
А? При пожаре в шестьдесят шестом
Что сталося с ним?

Что с кувшином сталось?
Да ничего с ним, господи прости,
С кувшином, в шестьдесят шестом не сталось.
Да. И в огне остался цел кувшин.
Чем свет нашла его я в груде пепла.
Как новенький, блистал поливой, будто
Сейчас из печки вынут гончаром.

Так. Вот мы и знакомы с ним. И знаем,
Что сталося с кувшином тем, что — нет.
Что ж дальше?

Дальше? Дальше мой кувшин,
Что и в осколках не чета другому,
Кувшин для губок девичьих; под стать
Самой штатгальтерше, [17] …под стат ь самой штатгальт е рше.. . — Имеется в виду Маргар и та Пармская, штатгальтерша (нам е стн и ца) Филиппа II в Нидерландах. такой кувшин,
Такой, высокочтимые вы судьи,
Кувшин разбойник этот расколол.

Кто?

Рупрехт.

Господин судья, не верьте!
Вранье!

Молчать, покамест не спросили.
Небось дойдет черед и до тебя.
Вписали это в протокол?

Еще бы!

Сударыня, ход дела изложите.

Вчера, в одиннадцать часов…

Когда?

В одиннадцать.

Утра?

Нет, сударь, ночи.
Ложусь, хотела лампу потушить,
Как вдруг в испуге слышу я, в дочерней
Каморке, крайней в доме, шум, сполох,
Мужские голоса, — ин враг вломился.
Спешу я вниз по лестнице и вижу —
Дверь взломана, а из каморки ругань
Доносится и крики: «Стой! — кричу. —
Стой! Дай-ка, посвечу себе с порога!»
Что ж вижу тут я, судари мои?
Кувшин расколот, вижу, на куски.
Та вот ломает руки, а разбойник
Середь каморки стал — не подступись.

Нелегкая!

Как?

Во как, Марта!

Да.
Ну, чую я, как будто рук с десяток
Повыросло с досады у меня,
И каждая — что коршунова лапа.
С него ответа требую, какого
Рожна он тут о полночь не видал.
И что ж в ответ он мне тут, догадайтесь?
Разбойник этакий! Бесстыжие глаза!
Я сна спокойного решусь, доколе
Озорника на дыбе не увижу.
Он говорит, другой-де с поставца
Свалил кувшин, другой — каков? — который
Вперед его из спальни улизнул,
И осыпает руганью девчонку.

Вот враки! Дальше.

При таких словах
Пытаю девку взглядом. Та стоит,
Бледна, хоть в гроб клади; я молвлю: «Ева!»
Садится. «Был другой кто?» Жду, ответит.
Та как взревет: «Пречистая, да что вы,
Грешно вам, маменька!» — «Так кто ж тогда?»
«Кому ж еще? Да мог ли кто другой?» —
Она в ответ; и божится, что Рупрехт.