Генрих Клейст - Пентесилея

Тебе свободу я дарю — ты волен
Один меж дев по лагерю бродить.
Я прикую тебя к себе не цепью —
Оковами иными, что на сердце
Ложатся легче роз, но крепче меди.
Когда ж сомкнутся навсегда их звенья,
В горниле чувств запаянные так,
Что не порвут ни случай их, ни годы,
Ко мне, мой юный друг, ты возвратишься
И я, блюдя обычай, позабочусь
Исполнить все желания твои.
Скажи, ведь ты вернешься?

Да, как кони,
Бегущие домой на запах стойла.

Ну что ж, тебе я верю. В Фемискиру
Обратно нынче выступаем мы.
Ты из моих коней возьмешь любого,
В шатрах пурпурных будешь ночевать,
И хватит у меня рабов покорных,
Чтоб воле царственной твоей служить.
Но так как я — ты это понимаешь —
В походе не свободна от забот,
Ты с остальными пленными побудешь,
Покуда в Фемискире, сын Фетиды,
Твоей не стану безраздельно я.

Пусть будет так.

Что ж ты не признаешься,
Где спрятан твой аркадец?

Госпожа…

Хочу, чтоб на моих глазах, Протоя,
Его ты увенчала.

Он придет.
Венок ему плела ты не напрасно.

Меня зовут дела. Идти должна я.

Как! Ты уходишь?

Дай мне встать, мой друг.

Любимая, ужель меня оставишь
Ты, прежде чем найдет чудесный выход
Мне грудь переполняющее чувство?

До встречи в Фемискире, друг.

Останься.

Друг, подожди прибытья в Фемискиру.
Пусти меня.

Владычица, куда ты?

Клянусь Коцитом [72] К оцит — река в Аиде (подземном царстве), приток Стикса. , странен твой вопрос!
Иду к войскам, к Мерое, к Мегариде.
Где ждут дела, там не до болтовни.

Преследуют войска бегущих греков.
Мероя там. Пусть бой она закончит,
А ты здесь отдохни. Как только девы
Противника прогонят за Скамандр,
К тебе с победой войско возвратится.

Сюда? Ко мне, на это поле? Так ли?

Так, — я тебе ручаюсь в том.

Будь краток.

Скажи, зачем, загадочная дева,
Ты в спор наш с Приамидами вмешалась,
Под Троей с войском появившись вдруг,
Как с облаков сошедшая Афина?
Чем объяснить тот гнев непостижимый,
С которым ты, закованная в медь,
Как фурия, ударила на греков,
Хотя тебе довольно было б им
Предстать в своей красе, чтобы увидеть
Перед собой во прахе всех мужчин?

Ах, сын богини, для меня запретно
Сладчайшее искусство женских чар!
Не смею я, как греческие девы,
На празднествах, когда в веселых играх
Соперничают юноши Эллады,
Возлюбленного высмотреть себе;
Не смею я его, цветком играя
Или потупив скромно взор, увлечь;
Не смею на заре в гранатной роще,
Звенящей от напевов соловьиных,
К нему прижаться и сказать: «Твоя!»
Нет, юный мой избранник должен мною
Быть найден на кровавом поле битвы
И привлечен рукою, в медь одетой,
На эту грудь, что нежности полна.

Откуда же идет столь непонятный,
Неженственный — прости меня! — закон,
Как людям, так и естеству противный?

От праисточника всего святого —
От вечности, горы, на чью вершину
Никто не восходил, затем что небо
Ее закрыло облачным дыханьем.
Праматерями нам закон наш дан,
И мы ему покорны, сын Фетиды,
Как ты заветам праотцев своих.

Не понял. Объясни.

Пентесилея
Изволь. Вот слушай.
В стране, подвластной ныне амазонкам,
Жил встарь народ богопослушных скифов,
Свободных и воинственных, как все
Земные племена в тот век далекий.
Своими с незапамятных времен
Считал он земли тучного Кавказа,
Однако эфиопский царь Вексор
Пришел к подножью наших гор и скифов,
Его с оружьем встретивших, разбил,
В долины их проник и, острой сталью
Уничтожая мальчиков и старцев,
Род наших предков стер с лица земли.
В дома их победители вселились,
Свою утробу алчно насыщая
Дарами плодоносной их земли,
И с беспримерным варварским бесстыдством
Их женщин стали принуждать к любви,
Влача на ложе похоти и срама
Жен прямо от могилы их мужей.