Генрих Клейст - Пентесилея

Признаюсь, с ней я поступить намерен,
Как с гордым Приамидом поступил. [63] Признаюс ь , с ней я поступить намерен, как с гордым При амидом поступил . — Ахилл убил сына Приама Гектора, вождя троянцев , и , привязав его тело к колес ни це, повлек его в свой лаг е рь.

Жестокосердый!

Страшно ль это ей?

Нет имени тому, что ты задумал!
Чудовище, ужель ее, чье тело
И юно и прелестно, как ребенок,
Украшенный цветами, ты предашь
Позору, словно труп?..

Ты ей скажи,
Что я ее люблю.

Как!

Видит небо,
Люблю, как все мужчины женщин любят:
Стыдливо и желанием томясь,
Невинно и пылая вожделеньем.
Хочу ее назвать своей царицей.

Уж не ослышалась ли я, о боги?
Ты хочешь? Ты?

Так можно мне остаться?

Дай ноги мне твои облобызать!
Теперь, будь ты не здесь, богоподобный,
А хоть у Геркулесовых Столпов [64] Г е ркулесовы Столпы — скалы, сто я щие по об е стороны Г и бралтарского п ролива. Греки считали, что их воздвиг Геркулес, достигший в эт ом месте пределов и звестного грекам мира. ,
Тебя сама повсюду б я искала.
Но посмотри: она глаза открыла.

Шевелится.

Мужчины, прочь отсюда!
А ты, Пелид, за этим дубом спрячься.

Друзья, ступайте.

Встань еще подальше
И выходи, молю тебя, не раньше,
Чем зов услышишь мой. Ты обещаешь?
Ведь не понять, что́ на сердце у ней.

Да, обещаю.

Наблюдай за нами.

Очнись, сонливица Пентесилея!
В каких просторах светоносных реет
Твой беспокойный дух, как будто стало
Ему постыло в собственном жилище,
Меж тем как счастье, словно юный царь,
Стучится в грудь твою и, удивляясь,
Что милая обитель опустела,
Уже готово повернуть назад
И в небо беглый свой полет направить?
Ужель ты гостя удержать не хочешь?
Встань, припади на грудь Протои.

Где я?

Иль незнаком тебе, сестра, мой голос?
Иль, видя этот мост и эти скалы,
Не узнаешь ты весь цветущий край?
Взгляни на дев, кольцом тебя обставших: О
ни тебя приветствуют, как будто
Стоят у входа в некий лучший мир,
Но ты вздыхаешь? Что с тобой?

Протоя,
Какой ужасный сон видала я!
И сладко мне до слез, что, пробудясь,
Прижаться я могу усталым сердцем
К твоей груди отзывчивой, сестра!
Мне снилось, что в ожесточенной схватке
Пелид меня пронзил копьем и пала
Я, загремев доспехами, на землю,
Издавшую протяжный гул в ответ.
Покуда я беспомощно лежала,
В испуге разбежалось наше войско,
А он поспешно соскочил с коня,
Приблизился ко мне победным шагом,
Схватил меня, простертую, и поднял
Могучими руками вверх, а я,
Не в силах даже взяться за кинжал,
Ждала, когда меня к нему с глумленьем,
Как пленницу, в палатку повлекут.

Нет, нет, царица милая! Глумленье
С его великодушьем несовместно,
И если б даже сон твой странный сбылся,
Верь, ты пережила бы миг блаженный,
Увидев, как во прах перед тобой
Любовь повергнет отпрыска богини.

Проклятье мне, коль срамом жизнь куплю я!
Проклятье мне, коль стану я женой
Тому, кого мечом не победила!

Спокойна будь, царица.

Что? Спокойна?

Иль верная Протоя не с тобою?
Каков бы ни был жребий твой, его
Разделишь ты со мною. Успокойся.

Как море в тесной бухте между скал,
Была сейчас я, и не возмущало
Волненье безмятежность чувств моих.
Но, словно ветер волны океана,
Меня хлестнул совет: «Спокойна будь!»
Зачем мне быть спокойной? Что случилось?
Вы так глядите, — небо мне свидетель! —
Как будто, стоя за моей спиною,
Мне страшное чудовище грозит.
Но это только сон. Он был и минул.
Да или нет? Ты слышишь? Отвечай!
А где Мероя, Мегарида?