Лопе де Вега - Том 6

Мне по душе севильских дам повадки.
Здесь каждая мила, добра, щедра.

А Леонарда и умом остра.

Остра? Нет, слаб эпитет несомненно.
Сервантес, Цицерон, Хуан де Мена [55] Сервантес, Цицерон, Хуан де Мена — подбор имен тут совершенно произволен. Для Лопе де Вега важно в этом пассаже перечислить имена знаменитейшие. Наличие в этом контексте имени Сервантеса лишний раз свидетельствует о высоком уважении, которое Лопе питал к нему, несмотря на порой весьма острую литературную полемику в прошлом. Хуан де Мена (1411–1456) — испанский поэт, автор поэмы «Лабиринт Фортуны» высокого гражданского содержания, написанной не без оглядки на Вергилия и Данте. Цицерон, Марк Туллий (106—43 гг. до н. э.) — знаменитый римский риторик, писатель и политический деятель.
В подметки даже не годятся ей.
Намного слаще звук ее речей,
Чем пенье арфы, звяканье дублона,
Журчанье речки в полдень раскаленный,
Нежданно мягкий приговор суда,
Иль с голодухи вкусная еда,
Иль вежливый ответ особы знатной,
Иль мех с вином, доставшийся бесплатно,
Или сонет, где тешит слов игрой
Нас дон Луис, наш Сéнека второй. [56] . ..сонет, где тешит слов игрой Нас дон Луис, наш Сенека второй. — Речь идет о поэте Луисе Гонгоре (1561–1627) — величайшем испанском лирике XVI–XVII вв., авторе замечательных сонетов. Отношения Лопе и Гонгоры были достаточно сложные и порой натянутые, главным образом в силу расхождения в литературных взглядах. Хвала Гонгоре, данная здесь без тени иронии, свидетельствует о широте литературных воззрений Лопе де Вега.
Ее слова доходят до сознанья
Быстрее, чем во время наказанья
Палач доносит плеть до шкуры тех,
Кто сводничал и дам склонял на грех.
Что до красы ее лица и стана,
То рядом с ней уродлива Диана.
Она любую из принцесс затмит:
Ведь даже солнцу, если зной томит,
Бываем мы не так чтоб очень рады;
Ее же вид всегда чарует взгляды.
Плыть за море теперь нам ни к чему:
Мы Индию найдем и на дому.
Не в порт, а в спальню к даме вам дорога,
А я с ее рабыней резвоногой
Все паруса поставлю — и в сарай!
Зачем мне покидать родимый край
И рыскать ради золота по свету,
Когда цены и так мулатке нету?

Вот бред! Ужель, зайдя на сеновал,
Сенную лихорадку ты поймал?

Хоть я и вправду был на сеновале,
Мне там отнюдь не сено подавали.
Я окороком сочным закусил,
Чей запах мертвеца бы воскресил,
Чей жир был бел, как снег, а мясо ало,
Как бархатная шапка кардинала.
От птицы нежной…

Нежной?

Да, на вкус,—
Я отхватил затем изрядный кус;
Съел сыр, и апельсины, и редиску;
К ним присовокупил оливок миску
И бурдючок касальского вина
За трапезою осушил сполна;
И лишь когда в меня все яства влезли,
Спросил мулатку: «Где враги исчезли?»

Увы, Мартин, жалею я до слез,
Что из Мадрида Анхелу увез.
Мысль, что сестра, тревогою объята,
Дрожит за жизнь исчезнувшего брата,
Всю радость отравляет мне теперь.

Тсс! Леонарда к вам стучится в дверь.

Вы жилищем и едой
Недовольны, без сомненья.

Нет, сеньора, я с рожденья
Не жил в роскоши такой.

Право на дворец любой
Вам бесстрашье ваше дало.

Он не нужен мне нимало.
Там, где ранее рабыни
Ваши жили, жить отныне
Вашему рабу пристало.
Я завидую сейчас
Вашим слугам, ибо жажду
Исполнять покорно каждый
Вами отданный приказ.
Видеть вас и слышать вас —
Большего я не желаю.
Об одном я помышляю —
Чтоб и дальше было так:
Тот, кто сам себе не враг,
Не откажется от рая.
Вас утратить вновь — страшней
Крестной муки для меня:
После солнечного дня
Ночь всегда еще темней.
Что мне радость, если с ней
Я расстанусь в одночасье?
Счастья мало в кратком счастье.
Победил врагов легко я.
Так ужель в бою с тоскою,
Потеряв вас, должен пасть я?
Верьте, коль нам небесами
Разлучиться суждено,
Я мертвец уже давно:
Смерть и есть разлука с вами.
Я и раньше был волнами
Бед и зол гоним жестоко,
Но теперь уж так далеко
В море горестей заплыл,
Что охотно бы пустил
Свой корабль на дно до срока.
Коль сейчас сюда отрядом
Недруги мои нагрянут,
Сыпать и они не станут
На меня удары градом —
Скажет самый беглый взгляд им,
Как смертельно враг недужит,
Как терзается и тужит
Тот, кто убедился в том,
Что признательность ключом
К цитадели сердца служит.
Я вас полюбил, едва
Ваш переступил порог.
Хоть на то мне мой клинок
Дал известные права,
Я столь дерзкие слова
Говорю с боязнью скрытой —
Вдруг вы от меня сердито
Взор решите отвратить?
Вас сумел я защитить,
Но от вас мне нет защиты.