Петер Хакс - Адам и Ева

Нельзя ли подождать? Ну, что случилось?
Послушайте, вы двое, вы теперь
Меня оставьте и бегите прочь,
Займитесь-ка друг другом. Ваше дело
Напрасно вы прервали, чтобы мне
Уж слишком много чести оказать.
А дело надо делать до конца.

Дурная весть. Не терпит отлагательств.

Не правда ль, хороша?

Дурная весть?

Нет, я о Еве.

Ну, Адам покрепче.

И грудь, и ягодицы, все округло!

Округло? Нет. Скорее, яйцевидно.

А чем яйцо тебе не угодило?
Мне скучен шар. Из шара ничего
Не следует.

Позвольте ближе к делу?

Какому?

Что не терпит отлагательств.

Потерпит. Что там у тебя?

Господь,
Вон те планеты, что вокруг … кружатся ….
Сочтите их, пожалуйста.

Зачем?

А сколько было их?

Не помню точно.
Но помню, было очень хорошо.

Двенадцать?

Ровно дюжина. Да, так.

Я насчитал лишь семь.

Да говори же!

Пропало пять.

Куда-то закатились.
Но то, что мире есть, не пропадет.

Украли их, и мне известно, кто.

Тогда скажи.

Я многое скажу —
И об опасности, и об угрозе смерти.
Тот, кто низвергнут вами, недруг ваш,
Кто ваши все деянья отрицает,
Кто сам себе настолько лютый враг,
Что он в своем слепом непослушанье
В себе все лучшее стремится побороть,
Он приближается — Сатанаил!

Сатанаил? Так он покинул хаос?

Я говорю вам, что произошло.
Он вырвался из мерзостного царства,
Которым был назначен управлять
Излишне мягким вашим приговором.
Как сом из мокрой тины вылезает,
Как дождевой червяк — из влажной почвы,
Так он просунул мерзкое обличье
И сплошь заляпанные грязью плечи
Туда, где пустота ему враждебна,
Поскольку незапятнанно чиста.
Сейчас он пробирается на ощупь
По грани разрушения и ночи,
Связь с хаосом боится разорвать,
Но он дерзнет, учуя материал,
Как чует хряк навоз и нечистоты,
Рвануть в Ничто, подобно серной туче,
И прилететь сюда. Таков отчет
За звездами следящих херувимов.
И не исключено, Господь, отнюдь,
Что он проникнет даже в это место.

Исключено.

Неужто? Почему?

Он здесь уже.

Он здесь?

С недавних пор.

Вы это знали?

Как же мне не знать.

И новость не застала вас врасплох?

Ах, для меня сюрпризов не бывает.

И вы не удивляетесь, Господь?

Нет, отчего же. Правда, наперед
Известно мне, как обернется дело,
Но вновь и вновь я удивляюсь сам,
Что все проходит так, как я предвидел.
Всего же удивительнее то,
Что просто не бывает по-другому.

О Господи, всеведущи вы, знаю.
Мне знание дается нелегко
И может ускользнуть. Вот и живи
С неуловимым и непостижимым.
О Господи, вы не могли… не знать…

Что замолчал?

Но вы ведь и всесильны?

Ты сомневаешься?

Да кто бы мог
При виде красоты столь совершенной,
При виде дивного венка миров,
При виде совершенства тех цветов,
Из коих он сплетен, — включая этот,
Хотя его включаю поневоле, —
Кто мог бы усомниться? О мой Бог!
Раз вы всесильны и об этом знали…
Тогда…

Тогда?

Вы этого хотели.

Я предлагаю: предоставим тайне
Божественною тайной оставаться.

Я повергаюсь ниц, не постигаю
И славлю. Но как быть? И что же делать?

Я думал…