Уильям Йейтс: Звездный единорог. Пьесы

Наверно, это правда,
Но не для нас. Нас арфы будут славить.

Играешь ты словами, как законник,
Не вкладывая в них души. А мысли
Твои я знаю, ведь недаром чашу
И плащ один делили на двоих.
Тебя ли мне не знать? Во сне ты плакал
О сыне, помню я, так горько плакал,
Что встал я на колени и молился
О сыне для тебя.

Тогда ты думал,
Что буду я послушен, как другие,
Коль стану им подобен; нет, Не вышло;
Я не такой, и не было резона,
Я не хотел свою породу портить,
Хоть некогда владыка неба ястреб,
Породой поступившись, жизнь мне дал,
Зачав, меня от смертной.

Так всегда.
Насмешничаешь ты над здравым смыслом,
Иль все тебе, иль ничего не надо.
Да нет на свете юноши такого,
Который всем бы угодил тебе.

Ни дом, ни имя я не завещаю
Тому, кто убоится и не выйдет
Со мной на поединок.

Что ж, ты быстр,
Силен и безразличен к здешним девам,
Так почему б тебе не влезть на гору
И не поймать небесную красотку,
А то на берегу ты подстерег бы
Принцессу из морского королевства.

Не богохульник я.
Конхобар
Ты презираешь
Ирландских королев и не признаешь
Своим ребенка, если он родится.

Когда же я такое говорил?

Забыть не в силах, как ты похвалялся,
Когда на празднике напился эля,
Что, воинскому делу обучаясь
В Шотландии, ты королеву встретил
С лицом, как камень, белым и, как пламя,
Власами рыжими. Любил ты многих,
Но от нее, воительницы храброй,
Лишь от нее вдруг захотел ты сына.

Смеешься над "воительницей храброй",
Ведь с прялками тебе привычней знаться,
Ты терпишь рядом только тех из женщин,
Которые твердят ежеминутно:
"Ах, как ты мудр! " - "Не хочешь ли ты кушать?" "Что мне надеть, чтоб угодить вам, сэр?"
Щебечут так они все дни и ночи.
Воительница! В этом нет насмешки,
Ведь ты ее не видел, Конхобар,
Когда, откинув голову назад,
Она смеялась, натянув поводья,
Когда она серьезно рассуждала,
Сев к очагу, и, будто от вина,
Взгляд у нее темнел, когда любовной
Она пылала страстью... Пусть бездетна,
Она прекрасней всех на свете женщин,
Она могла бы королей рожать.

Ты помнишь ли, о чем мы говорили?
Известна мне та женщина, которой
Хвалы теперь возносишь, - это Айфе.
Возненавидела она тебя
И не упустит шанса, чтоб потуже
На Кухулине петлю затянуть
Иль земли захватить твои, на помощь
Призвав все воинства на свете.

Что же,
Меня совсем не удивляет это,
Ведь для меня любовь, что поцелуй
Во время битвы или перемирье
Воды и масла, света с темной ночью,
Горы с долиной, огненного солнца
С холодною, скользящею луной Лишь передышка краткая в войне
Противников, не знающих покоя
В три раза дольше, чем известен край наш.

Послушай, Айфе начала войну,
Число; врагов становится все больше,
Все крепче их удары в наши стены,
А ты сердиться вздумал на меня.
Едва заговорю, твой разум бьется,
Как ласточка, попавшаяся ветру.

Взгляни, за дверью славные мужи
Нас ждут: советники мои седые,
И короли из юных, и танцоры
Арфисты тут, с которыми ты кутишь, И всех их единит одна тревога.
Ужели ты не подчинишься долгу
И не спасешь страну от жалкой доли?
И ты, и я всего лишь половинки Мне мощь твоя нужна и жар сердечный,
Тебе ж расчетливый мой разум нужен.

О вы, возросшие в гнезде высоком,
Вы, ястребы, летавшие со мною,
Глядевшие на солнце, снова вместе
Мы можем полететь по воле ветра.
Король же требует повиновенья,
С утра одно и то же он твердит.
Я больше не могу. Скорей в конюшню
Пусть колесницы запрягают быстро,
Не медля, шлите вестников к арфистам,
Найдем поляну где-нибудь в лесу
И спляшем там.

Дай клятву, Кухулин,
Хотим мы, чтоб на верность дал ты клятву.

На верность чтоб поклялся Конхобару?

Да! Да! Да! Да!