Хосе Мария Вальдо Эчегарай-и-Эйсагирре - Великий Галеотто

Теодора.Я не совсем понимаю. Ты хочешь что-то еще сделать для Эрнесто?

Дон Хулиан.Разумеется.

Теодора.Можно ли сделать больше, чем ты уже сделал? Уже год он живет с нами, как член семьи. Будь он твоим сыном или моим братом, и то мы не могли бы относиться к нему нежнее.

Дон Хулиан.Да, но этого мало...

Теодора.Мало? Я думаю...

Дон Хулиан.Ты думаешь о настоящем, а я о будущем.

Теодора.О будущем? Но я представляю себе будущее Эрнесто. Он будет жить в нашем доме, сколько захочет, много-много лет, пока, наконец, не влюбится. И мы его женим! Ты выделишь для него долю из капитала. Он и она из церкви отправятся к себе домой. Недаром говорится — и я с этим согласна, — что женатому нужен свой дом. Они будут жить не с нами, но мы их не разлюбим. Они будут счастливы — мы, разумеется, тоже. У них будут дети, у нас тоже. У нас обязательно родится (нежно) дочь. Она и сын Эрнесто влюбятся друг в друга, и мы их поженим.

(Искусству исполнительницы предоставляется оттенить эту шутливую реплику.)

Дон Хулиан.Вот куда ты заглянула!

(Смеется.)

Теодора.Ты говорил о будущем и я о том же. Другого будущего я не хочу.

Дон Хулиан.Я согласен, Теодора, но...

Теодора.Какое «но»?

Дон Хулиан.Видишь ли, мы только исполняем свой долг, относясь к несчастному юноше по-родственному. Но к этому долгу теперь присоединилась любовь, которую заслужил Эрнесто. Теодора, у всякой медали есть две стороны. Оказывать покровительство и принимать — разные вещи. Боюсь, что его, в сущности, унижают мои благодеяния. Он самолюбив, даже горд, и надо помочь ему выйти из ложного положения. Сделаем для него все возможное, но так, чтобы он не знал.

Теодора.Как это?

Дон Хулиан.Увидишь.

(Смотрит в глубину сцены.)

А вот и он!

Теодора.Тогда тише!

(Входит Эрнесто.)

Дон Хулиан.Добро пожаловать!

Эрнесто.Дон Хулиан... Теодора...

(Кланяется как-то рассеянно, садится к столу и задумывается.)

Дон Хулиан.Что с тобой?

(Подходит к нему.)

Эрнесто.Ничего.

Дон Хулиан.Я вижу, ты взволнован.

Эрнесто.Ничуть не бывало.

Дон Хулиан.У тебя неприятности?

Эрнесто.Никаких.

Дон Хулиан.Может, я докучаю тебе своими расспросами?

Эрнесто.Вы? (Встает и порывисто оборачивается к нему.) Нет. Дружба дает вам все права. Вы читаете у меня в душе. Правда, я озабочен, но я вам все расскажу. Простите, дон Хулиан.

(К Теодоре.)

И вы, сеньора! Я неблагодарный мальчишка. В сущности, я не заслуживаю ни вашей доброты, ни ласки. С таким отцом и такой сестрой я должен бы чувствовать себя счастливым и не думать о завтрашнем дне, а между тем... Вы понимаете, что я в ложном положении? Я здесь живу из милости!

Теодора.Эти слова...

Эрнесто.Теодора!

Теодора.Нас обижают.

Эрнесто.Но это так.

Дон Хулиан.А я говорю, нет. Если в доме кто живет из милости, так это не ты, а я.

Эрнесто.Я знаю историю двух верных друзей. Моему отцу его благородный поступок делает честь, но я за­пятнал бы ее, если бы принял то, что он отдал. Я молод, дон Хулиан, и должен сам зарабатывать себе на хлеб. Разве это гордость или безумие? Не знаю. Но я помню, как отец мне говаривал: «Что сам можешь сделать, того не поручай никому, что сам можешь заработать, того ни у кого не бери».

Дон Хулиан.Значит, мои заботы тебя унижают? И друзей ты считаешь несносными кредиторами?

Теодора.Вас сбивает с толку голос рассудка. Но поверьте, в этих делах лучший советчик — сердце.

Дон Хулиан.Мой отец не был так высокомерен с твоим, как ты со мной.

Теодора.В те времена дружба была иная.

Эрнесто.Теодора!

Теодора(указывая на мужа). Его можно понять!

Эрнесто.Я неблагодарный!

(С глубоким волнением.)

Простите меня, дон Хулиан.

Дон Хулиан(обращаясь к Теодоре). Что за сумбур у него в голове?

Теодора(к дону Хулиану). Он совсем запутался.

Дон Хулиан.Это верно. И мудрец может утонуть в луже воды.

Эрнесто(печально). Я не знаю жизни и не нашел еще своего пути. Но я его угадываю... и трепещу. Да, я могу утонуть в луже, даже скорее, чем в море. Ведь с морскими волнами можно бороться, а как одолеть стоячую затхлую воду? Если мне суждено потерпеть поражение, то мое единственное желание, единственная мечта — не знать унижения. Пусть в последнюю минуту я увижу перед собой морскую бездну, и пусть она поглотит меня, пусть я увижу шпагу, которая меня пронзит, скалу, которая меня раздавит. Я хотел бы встать лицом к лицу с противником и умереть, презирая его. Все что угодно, но лишь бы не дышать ядом, разлитым в воздухе!