Дэйл Вассерман: Полёт над кукушкиным гнездом

Присмотримся к Макмэрфи. Лохматый, с длинными баками. Жесткое лицо — потрепанное, со шрамами на носу и на скулах. На нем. темное кепи, старая коричневой кожи куртка, выцветшие белесые джинсы. На ногах — грубые сапоги со стальным ободком у каблука. Ведет себя открыто, раскованно, что особенно бросается в глаза в этом окружении. Засунув большие пальцы за пояс, он распрямляется и хохочет. Смех его льется свободно, громко — больные смотрят на него, раскрыв рот.

Черт побери, что это у вас у всех такой похоронный вид!

УИЛЬЯМС. Послушайте, мистер…

МАКМЭРФИ. А ты, парень, отойди от меня, дай же мне наконец осмотреться в моем новом жилье, слышишь? Какого черта, я же до сих пор еще ни разу не был в Институте психологии! / Шагнув к больным, в то время как Уильямс направляется в дежурку./ Меня зовут Макмэрфи, братцы, и я помешан на картах. / Покосившись на игроков./ Во что это вы тут играете? В преферанс? Ребята, да у вас что же, и карт хороших нет? Ну, ничего, сейчас мы это дело поправим. Я на всякий случай прихватил тут свои. / Достает карты и раздает игрокам ./ Что ни карта — картиночка, и неплохая, а?

У больных вылезают на лоб глаза, когда они видят карты.

Неплохие девочки, а, ребятки, и все — разные. Только без хамства — не смейте мне их мусолить: мы еще поиграем в них, да как.

УИЛЬЯМС, широко размахивая руками, в чем-то пытается убедить Сестру Флинн; та берет телефонную трубку, но ее просьба прислать кого-нибудь ничего не дает: никто не приходит. МАКМЭРФИ собирает свои карты.

МАКМЭРФИ. Так вот, ребятки, я к вам прибыл с фермы произошла у нас там парочка конфликтов, и суд решил, что я — псих. И, думаете, я буду спорить с судом? / Подмигивает ./ Ставьте хоть на орел, хоть на решку — не буду, Только бы уйти с этих чертовых гороховых полей, а там пусть считают меня, чем их душенька захочет — хоть психом, хоть бешеным псом, хоть оборотнем, — мне все равно, только б в жизни больше не видать ни одного кустика гороха…

УИЛЬЯМС подкрадывается сзади, намереваясь набросить на него резиновый жгут и скрутить. МАКМЭРФИ хватает стул и не дает ему подойти, удерживая на расстоянии, как укротитель льва/

Отстанешь ты от меня или нет?

УИЛЬЯМС. Вот что, мистер. У нас есть правила. Я должен смерить вам температуру и отвести вас в душ.

МАКМЭРФИ. Все, что ты должен сделать, это оставить меня в покое, чтоб я мог познакомиться с ребятами, и если ты еще посмеешь мне надоедать!

УИЛЬЯМС / мрачно /. Ладно, малый, сам напрашиваешься, так что пеняй на себя. / Поворачивается и торжественно выходит из помещения./

МАКМЭРФИ / расхохотавшись своим раскатистым, громовым смехом./ Так-то оно лучше будет, теперь мы хоть сможем спокойно, поговорить. О'кей, так кто же из вас, психов, будет главный бык?

Больные молча смотрят на него.

Я спрашиваю, кто тут у вас главный, или вожак?

БИЛЛИ. Ну, в-во всяком, случае н-не я, м-мистер. Я н-не в-вожак, х-хотя, м-можно сказать, с-следующий на очереди.

МАКМЭРФИ / протягивая Билли свою лапищу/. Ну, братец, очень рад, что ты — на оч-череди, но поскольку я решил прибрать эту шарашку к рукам, может, то меня все-таки отведешь к вашему лидеру.

БИЛЛИ. Мистер Х-хардинг… в-вы ведь у нас п-президент Совета п-пациентов…

ХАРДИНГ / откинувшись на спинку стула и устремив взгляд к потолку/. А сей… джентльмен… договаривался о встрече с нами?

БИЛЛИ. Вам назначено время, м-мистер М-Макмэрфи? М-мистер Х-Хардинг ведь очень занятой ч-человек.

МАШЭРФИ. Значит, этот занятой человек, мистер Хардинг, он и есть главной бок-вожак?

БИЛЛИ. П-правильно.

МАКМЭРФИ. Так скажи этому вожаку Хардингу, что Пэ Макмэрфи ждет встречи с ним и что в этой психушке нам вдвоем будет с ним тесновато. Передай ему, что-либо он встретится со мной как мужчина с мужчиной, либо, значит, он мелкота на побегушках, а тогда до захода солнца пусть мотает отсюда.

ХАРДИНГ. Билли, скажи этому выскочке Макмэрфи, что я в полдень встречаюсь с ним в главном зале, и что мы раз навсегда решим это дело насчет честолюбия и всяких притязаний.

МАКМЭРФИ. Билли, скажи ему, что Пэ Макмэрфи привык верховодить всегда и везде, и теперь, раз уж суждено ему быть психом, он будет самым большим, самым главным — всех под себя подожмет!

ХАРДИНГ встает и пытается обойти Макмэрфи, но тот, стремительно шагнув в сторону, преграждает ему дорогу. Макмэрфи протягивает руку, и ХАРДИНГ, признавая себя побежденным, пожимает ее.

Так оно будет лучше — без кровопролития-то! Ну, а кто остальные ребята?