Джон Пристли - Опасный поворот

Роберт. А теперь, Олуэн, вы можете мне рассказать с полной откровенностью, почему вы кинулись искать Мартина из-за пропавших денег.

Олуэн. Ну что ж, теперь будем правдивы или как?

Роберт. Я очень хочу этого.

Олуэн. А как вы, Фреда?

Фреда (несколько усталым голосом) . Да, да, конечно, мне все равно. Какое это имеет значение.

Роберт (вновь удивленно) . Странный ответ.

Фреда. Ты находишь? Что же, иногда и я бываю странной, Роберт. Ты просто недостаточно знал меня.

Олуэн. Вы сами все затеяли, Роберт. Теперь ваша очередь. Будете ли вы вполне откровенны со мной?

Роберт. Боже мой! Конечно, буду. Я ненавижу все эти дурацкие тайны. Но пока не моя очередь. Я предложил вам вопрос, на который еще не получил ответа.

Олуэн. Я знаю. Но я сама хочу задать один вопрос, прежде чем ответить на ваш. Давно хотела это сделать, но никак не было случая или не осмеливалась. А сейчас мне все равно. Роберт, вы не брали этих денег?

Роберт (пораженный) . Не брал ли я этих денег?

Олуэн. Да.

Роберт. Разумеется, нет. Вы, должно быть, не в своем уме, Олуэн.

Олуэн смеется, точно она освободилась от давившей ее большой тяжести.

Роберт. Что же вы думаете, если б я взял их, я так и взвалил бы на плечи бедного Мартина весь этот позор? Но, к сожалению, Мартин взял их. Мы все это знаем.

Олуэн. Боже, какая же я была дура!

Роберт. Ничего не понимаю. Уверен, вы должны были знать, что их взял Мартин. Не могли же вы думать все время, что это дело моих рук.

Олуэн. Да, думала. И не только думала, – я терзалась этой мыслью.

Роберт. Но почему же, почему? Да, черт побери, в этом же нет никакого смысла. Я, может быть, и мог взять эти деньги – полагаю, мы все при известных обстоятельствах были бы способны на это, – но никогда в жизни не мог бы свалить вину на кого-нибудь другого, и в особенности – на Мартина. Как вы могли подумать, что я способен на такой поступок! Я верил, что вы мой друг, Олуэн, – один из моих самых лучших старых друзей…

Фреда (холодно и спокойно) . Пора бы наконец понять тебе, Роберт…

Олуэн (в большом волнении) . О нет, Фреда. Прошу вас, не надо. Прошу вас.

Фреда (очень спокойно, беря Олуэн за руку) . А почему бы и нет? (Роберту.) Пора бы понять тебе, Роберт, – как ты мог быть настолько слеп, это меня поражает, – понять, что Олуэн совсем не друг тебе.

Роберт. Уверен – друг.

Фреда. Вовсе нет. Она влюбленная в тебя женщина, а это большая разница. Она влюблена в тебя с незапамятных времен.

Олуэн (в отчаянии) . Фреда, это ужасно и нечестно. Это жестоко, жестоко.

Фреда. Пусть вас это не обидит. А он хотел правды – так он ее и услышал.

Роберт. Я страшно огорчен, Олуэн. Вероятно, я был очень глуп. Мы всегда были добрыми друзьями, и я всегда очень искренне вас любил.

Олуэн. Довольно, довольно. О, Фреда, как вы только могли! Вы не имели права говорить этого.

Фреда. Но ведь это же правда? Не так ли? Ты хотел правды, Роберт, – и вот тебе правда, во всяком случае, частица ее. Олуэн влюблена в тебя целую вечность. Я точно не знаю, с какого именно времени, но наблюдаю уже полтора года. Жены, ты знаешь, всегда замечают такие вещи. Но этого мало, теперь скажу тебе то, что уже давно жаждала сказать: мне кажется, ты просто глуп, что не заметил всего этого сам, что не ответил на это чувство, не решился давно уже на какой-нибудь смелый поступок. Если тебя кто-нибудь любит столь сильно, – так, боже мой, воспользуйся же этим, насладись этой любовью, ухватись за нее крепко, пока еще не поздно.

Олуэн (пристально глядя на нее) . Фреда, теперь я все понимаю.

Фреда. Понимаю – что?

Олуэн. Все о вас. Мне следовало понять это раньше.

Роберт. Если вы хотите этим сказать о своем прозрении, что Фреда не слишком любит меня, – вы правы. Мы с ней не очень были счастливы. Как-то так вышло, что брак наш не удался. Никто этого не знает…

Фреда. Напротив, все знают.

Роберт. Не означает ли это, что ты обо всем им рассказала?

Фреда. Нет, конечно, я им ничего не говорила. Но если ты подразумеваешь под словом «им» тех, кто нас близко знает, наш тесный кружок, – то они не нуждаются в том, чтобы им об этом говорили.

Роберт. Но вот Олуэн только что призналась, что она впервые это поняла.