В. Розов: Вечно живые

Вероника(машинально идет за Варварой Капитоновной). Скоро как… Мне хотелось купить… а потом — все шли, шли…

Варвара Капитоновна. Федя держался хорошо. Слава богу, обошлось без слез.

Вероника. Без слез…

Варвара Капитоновна. Боря записку вам оставил и вот это. (Подает Веронике сверток.)

Вероника. Что это?

Варвара Капитоновна. К завтрашнему дню — у вас рождение… Там и записка…

Вероника(развернув сверток). А где же записка?

Варвара Капитоновна. Тут разве нет?

Вероника. Нет нигде. Может быть, на столе положил?

Варвара Капитоновна(осматривает стол). Не видно. Видимо, забыл впопыхах, с собой унес.

Вероника. Забыл?

Варвара Капитоновна. Он вам с дороги скоро напишет.

Вероника. До свидания… (Идет к двери.)

В это время входит Марк.

Марк. Здравствуйте, Вероника. Что же вы опоздали? Куда вы? Нет-нет, я вас не отпущу. Не уходите, садитесь. У нас в доме вы как родная. Мы вас все любим, честное слово, дядя Федя сейчас об этом говорил. Берите пример с Бориса. Молодец — смеется, острит…

Вероника. Почему острит?

Марк. Нет… просто так, для бодрости. Не надо его судить. Борис не мог сделать по-другому, это был бы не Борис. Тут закономерность времени, комсомол, идеи… Все это понятно… Это же массовый гипноз, как в цирке… Вы сидите… Все засыпают, потом пляшут, поют. А я никогда не поддавался гипнотизерам, даже когда хотел… Расскажите лучше, как ваши дела. Поступаете в институт?

Вероника. В какой институт?

Марк. Вы же хотели держать в Суриковский.

Вероника. Зачем?

Марк. Пусть война, а мы будем работать. Я над своей сонатой, а вы должны поступить в институт. Должны! Иначе война может убить вас духовно, убить ваш талант. Кстати, вы были на последней выставке в Третьяковке?

Вероника. Серова? Да-да… (Хочет уйти.)

Марк. И вы представляете себе, если бы великий Серов ушел в ту войну на фронт и погиб? Это была бы всемирная историческая глупость. Хотите я вам поиграю? Послушайте. (Играет на рояле).

Сквозь музыку врывается шум шагов — за окном идут колонны бойцов. Вероника прислушивается к шагам, медленно идет к окну, приоткрывает штору. Бабушка гасит свет и тоже подходит к окну. Затем подходит Марк. Все трое смотрят в окно.

Варвара Капитоновна. Москвичи идут…

Марк. В этом есть что-то торжественное… и жуткое.

Варвара Капитоновна(тихо, в окно). Возвращайтесь живыми!

Совершенно чужая комната, в которой поселились Бороздины после эвакуации из Москвы. Однако некоторые вещи знакомы нам по второй картине.

В комнате Вероника и Анна Михайловна. Анна Михайловна пьет кофе за маленьким столиком и читает письмо, которое держит в руках. Вероника в своем любимом положении — с ногами на диване.

Анна Михайловна(отложив письмо). Хотите кофе, Вероника?

Вероника. Спасибо, нет. (Пауза. Бездумно.) «Журавлики-кораблики летят под небесами…».

Анна Михайловна. Последняя коробка. Хорошо бы где-нибудь достать.

Вероника. На рынке. У спекулянтов всегда все есть.

Анна Михайловна. Дорого. В Ленинграде я его редко пила, боялась за сердце. А муж любил, особенно вечером, перед работой. Он много работал по вечерам.

Вероника. Анна Михайловна, вы очень любили своего мужа?

Анна Михайловна. Мы с Кириллом прожили вместе двадцать девять лет, и сказать, что я любила его, — и мало и неверно. Это была часть меня. Он, я и Владимир составляли одно целое, невозможное врозь. А вот, оказывается, на свете все возможно.

Вероника. Вы сильная женщина, Анна Михайловна!

Анна Михайловна. Это кажется.

Пауза.

Вероника. «Журавлики-кораблики летят под небесами, и серые и белые…».

Тьфу, привязались эти глупые стихи!.. Живем в этих комнатах целую вечность, а я все не могу привыкнуть, как будто сосланная.

Анна Михайловна(снова взяв письмо). Володя скоро выписывается из госпиталя, а когда — хотя бы сообщил приблизительно. Так и остался легкомысленным. А ему сегодня двадцать один год исполнился.

Вероника. Сегодня? Поздравляю вас.

Анна Михайловна. Спасибо. Он очень славный мальчик. Я даже фотографии его не имею, решительно ничего не осталось.