В. Розов: Вечно живые

Ирина. С диссертацией отмучаюсь и выйду.

Федор Иванович. Ты бы мои записки посмотрела, я их лет тридцать собирал: выписки, факты, наблюдения. Думал книгу написать, звание получить. Работал, работал, все думал — успеется, а теперь вижу — поздно.

Ирина. Я уже кончаю их просматривать.

Федор Иванович. Ну как?

Ирина. Заключение — потом.

Федор Иванович. Ого! Того гляди, двойку залепишь!

Ирина. Посмотрим.

Сборы у стола окончены.

Федор Иванович(поднимает рюмку). Ну, за твою жизнь, Борис! (Пьет, садится.)

Звонок.

Марк. Вероника! (Бежит к дверям.)

Входят Даша и Люба со свертками в руках.

Даша. Здравствуйте!

Люба. Здравствуйте! Борис Федорович, мы к вам от завода…

Даша. Нам поручили передать эти подарки и сказать от имени заводского комитета…

Люба. И комсомольской ячейки…

Федор Иванович. Держись, мол, товарищ Бороздин, до последней капли крови, бейте проклятых фашистов, а ваш завод здесь, в тылу, будет выполнять и перевыполнять… Это мы все знаем, не бойтесь, не подведем. Вы лучше… садитесь и выпейте на дальнюю дорогу моему сыну Борьке…

Даша. А как же подарки?

Федор Иванович. А подарки возьмем. Что там? (Разворачивает сверток.) Безопасная бритва, мыльница, почтовая бумага, конверты… все как полагается. (Разворачивает второй сверток.) Пирожные. Одни наполеоны.

Люба. Это мы от себя по дороге купили, Борис Федорович, мы видели, всегда в буфете эти пирожные брал.

Федор Иванович. Ешь, Борис, больше — воевать по-наполеоновски будешь! Подарок со смыслом! Мы но первой выпили, так теперь — по второй. (Наливает.) Жизнь на земном шаре еще не устроена так складно, как нам этого хотелось бы, вот ты и уезжаешь. За тебя, Борис! (Пьет.)

Даша. Вчера я брата провожала, мама так плакала!

Федор Иванович. А вы?

Даша. И я плакала.

Федор Иванович. От месткома или так, по-домашнему?

Даша(смеется). По-домашнему.

Люба. А у нас провожать некого — три сестры и мама… Даже неудобно, у всех уважают…

Федор Иванович. Да, когда наши вернутся, вы нам позавидуете.

Марк. В том-то и ужас, что не все вернутся.

Федор Иванович. А кто не вернется — тем памятник до неба! И каждое имя — золотом. За тебя, Борис! (Пьет.)

Звонок.

Не иначе как от дирекции.

Марк бросился открывать.

Борис. Я сам. (Уходит, возвращается с Кузьминым.)

Кузьмин. Здравствуйте. Простите, пожалуйста, я некстати: проводы сына… Я понимаю… Простите, я даже не отрекомендовался. Кузьмин — товарищ Бориса Федоровича по работе. Борис Федорович, конечно, вы поступили не совсем честно… простите, не совсем правильно. Вы постарались опередить судьбу. Но, разумеется, смешно было бы вас осуждать, особенно мне. Вы отказались от брони, а, вероятно, именно вы получили бы ее. Я остаюсь. (Всем.) Конечно, может быть, это нехорошо, но война, фронт… меня, знаете, как-то не манят. Вы знаете, мне даже неприятно, когда мальчишки стреляют из ключа: набьют в обыкновенный ключ от замка спичечных головок, заткнут гвоздем, а потом как ахнут об стенку!.. Чрезвычайно неприятно. Конечно, если и я понадоблюсь… Ну что же, возьму, как говорят, штык в руки… Борис Федорович, простите, на прошлой неделе мы говорили с вами о соединительной трубке к цапфе…

Борис. Да-да, я сделал расчет. Как раз просил брата отнести вам. Вот. (Подает Кузьмину тетради и чертежи.) В расчете получилось, за практику не ручаюсь. Проверьте.

Федор Иванович. Товарищ Кузьмин, присаживайтесь к столу.

Кузьмин. Благодарю вас, благодарю, ни под каким видом. Спешу. (Борису.) Обещаю вам работать не покладая рук за двоих, за десятерых. Кстати, Люба, хоть вы и молодая лаборантка, но порядок должны знать: ушли и оставили на столе прибор. Могла попасть пыль. За него две тысячи золотом заплачено. Так мы с вами можем не сработаться. (Всем.) Я еще раз прошу прощения. Ну, Борис Федорович, до встречи! Разрешите, я вас обниму! (Обнимает и целует Бориса.) Только, пожалуйста, пусть с вами ничего не случится… а то я буду чувствовать себя совершенно неловко. (Улыбается.)

Борис. До свидания, Анатолий Александрович. Ничего не случится. Мы еще поработаем вместе.