Владимир Мирзоев - Тавматургия

М.Ну что, брат Аркадий, как работа, как настроение, а?

С.Нормально.

М.Вот и славно… Многие мечтают об этой работе. Люди, я имею в виду.

С.Да, я знаю.

М.Девять долларов каждые полчаса — это прекрасно. Можешь поверить.

С.Я верю.

М.Что-то у тебя не слишком счастливый вид.

С.Правда?

М.Богом клянусь.

С.Понимаешь, Маккензи… Эти пуговицы…

М.Да-да.

С.Не то что они мне не нравятся, но… Просто я думал о чем-то другом, когда фантазировал там, представлял себе это…

М.Да-да, интересно — что ты себе представлял?

С.Ну, не знаю… наверное, что-то более…

М.Или менее?

С.В общем, со смыслом.

М.Со смыслом?

С.Да. Только ты не обижайся.

М.С какой стати мне обижаться?

С.Конечно, я не профессор, но я человек начитанный. У меня есть опыт в разных делах. Например, я неплохо играю, мне обычно везет.

М.Карты, рулетка?

С.Если придерживаться определенной системы…

М.Ты полагаешь, в рулетке таится какой-то неочевидный смысл?

С.Нет, но… Я мог бы заняться чем-нибудь более осмысленным.

М.Другими словами: пришивать пуговицы и получать за это приличные бабки — это тебе не подходит.

С.Нет, почему?

М.Это ниже твоего достоинства…

С.Слушай, Маккензи…

М.Нет, Аркадий, это ты меня слушай! Завтра ты будешь бродить под землей по вагонам, и в каждом — нищий, вонючий, обоссанный сброд. Они вспомнят тебя; показать свои язвы, поплакать — это будет для них утешением. Нет, проявлением слабости. Пить и блевать — вот надежда для них и награда за муки… А хочешь, по городу будешь плутать с чемоданом убоины, прячась от света, шарахаясь собственной тени? Быстро, быстро! Старайся следы замести, путай следствие, имя смени и одежду, вместе с кожей, и все-таки знай наперед, что войдут, перст железный нацелят в лицо и объявят: «Вот он, убивец! Держи!»… Нет, Аркадий, ты не знаешь, какая бывает Америка.

С.Да, ты прав, я не знаю.

М.Тебе только скучно, а людям бывает и страшно.

С.Прости.

М.Тебе что — мало денег?

С.Не знаю, куда их девать.

М.Сходи на стриптиз.

С.А разве… Здесь бывает стриптиз?

М.Вот чудила… Ты спятил, Аркадий? Мы живем, слава богу, в свободной стране.

С.Подожди, что ты хочешь сказать?

М.Ну конечно — ты сам это выбрал.

С.Эти пуговицы? Но зачем?

М.А кто тебя знает. Может, застрял в голове некий образ, идея — ты же русский, тебе без идеи нельзя. Или хохол?.. Ну, не важно. Ты вспомни: девица, подросток, сидит у окна, пришивает обиду к стыду и думает, как бы иголку по вене себе запустить, чтобы к сердцу пришла.

С.Я не помню.

М.А куст испанской сирени, сияющий, влажный, в алмазах росы? А еврей с алебардой?

С.Не помню.

Маккензи уходит. Свидригайлов продолжает терпеливо пришивать пуговицы.

Н. сидит за большим черным столом в своем просторном кабинете. Входит беременная Балерина.

Б.Я хочу получить свои деньги. Вы обещали.

Н.Вы присядьте, присядьте. Знаете, как говорят: в ногах правды нет. (Смеется.) Но правды нет и выше.

Б.Вы обещали платить ежемесячно.

Н.Разве я вам обещал? Очень странно. Очень странно. Вы на каком теперь месяце?

Б.На восьмом. Нет, еще на седьмом.

Н.Боюсь, вы меня неправильно поняли.

Б.Но…

Н.Или я вас неправильно понял. Очень жаль. Очень жаль.

Выдвигает ящик стола, густо сплевывает. Балерина не верит своим глазам.

Н.Это бывает. Это теперь сплошь и рядом. Люди запутались, все так запуталось. Где свое, где чужое? Полный коллапс понимания. Ужас, помойка. Коммуникации ноль. Не страна, а какой-то испорченный… гм… телефон. Я могу вам еще быть полезен?

Б.Конечно. Я хочу мои деньги. Мой гонорар.

Н.Так, так, так. Вы, я вижу, любите деньги? Как я вас понимаю. Я ведь тоже люблю их, даже больше, чем оперу. Только это — секрет, между нами. В деньгах есть какая-то магия. Правда? Деньги сильнее, чем смерть, если их полюбить, если жертвовать всем ради этой любви. А с другой стороны: вы ведь замужем, верно? Скоро появится мальчик — или, может быть, девочка? Живот у вас, я смотрю, кругловат. Соски, пеленки, коляски. Муж обязан заботиться, он отвечает, он голова. Любишь кататься? Милости просим, иначе иди вон дрочи где-нибудь и кончай на песок в переулке. Вы согласны со мной?