ГЕРИНГ:Похоронены в земле!..
РОЙЗМАН:Христос был послан Господом к иудеям дабы вернуть народ, погрязший в нечестии, на путь истинный. Бог один, пророки разные! Иудеям был послан Иисус, арабам — Мухаммед. Господь один, пророки разные!..
ГЕРИНГ:Пусть он заткнётся, этот еврей!
Видение Ройзмана исчезает.
УИЛЛИС:Здесь нет никого.
ГЕРИНГ:А этот еврей?.. Господь один, пророки разные…
УИЛЛИС:Я вызову врача?
ГЕРИНГ:Я сам себе врач!.. Я не признаю ни ваш устав, ни ваш трибунал!.. История нас оправдает. Через пятьдесят лет в каждом немецком доме будут памятники Герману Герингу. Маленькие памятники, но в каждом доме! Можете поставить у дверей моей камеры хоть десять надзирателей, пусть смотрят, как я ем, сплю, бреюсь, как испражняюсь. Я не повешусь над сортиром, как повесился от страха Роберт Лей!.. Спасибо, что посадили меня на диету, я доволен!
УИЛЛИС:Вы действительно не считаете себя виновным?
ГЕРИНГ:Перед кем?
УИЛЛИС:Перед всеми.
ГЕРИНГ:Все — это никто! Наши идеи ещё перевернут мир! Наши идеи! Наши идеи…
УИЛЛИС:Прекратите истерику, рейхсмаршал! Возьмите себя в руки!..
Три удара молотка. В зале у микрофона — Вайян-Кутюрье.
ЛОРЕНС:Свидетель, пожалуйста, назовите ваше имя.
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Мари Клод Вайян-Кутюрье.
ЛОРЕНС:Мадам, повторяйте за мной присягу: «Я клянусь говорить без ненависти и страха…»
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Клянусь говорить без ненависти…
ЙОДЛЬ (со скамьи подсудимых, в слезах). Господи, господи!..
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Клянусь говорить правду, всю правду, только правду.
ЛОРЕНС:Поднимите правую руку и скажите: «Я клянусь в этом».
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Я клянусь в этом.
ЛОРЕНС:Можете сесть. Итак, вы — француженка… Вы — депутат Национального собрания Франции… Вы родились в Париже?
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Третьего ноября 1912 года.
ЛОРЕНС:Во время фашистской оккупации Франции вы участвовали в движении Сопротивления, не так ли? (Она кивает: да.) Вы были арестованы?
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ. Да.
ЛОРЕНС:И депортированы? Вы можете давать показания?
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Да.
ЛОРЕНС:Мы вас слушаем. Говорите, пожалуйста.
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:В феврале 1942 года я была арестована полицией, шесть недель спустя меня передали в руки германских властей. В тюрьме мы перестукивались с соседями по камерам: философ Политцер, физик Жак Соломон… Соломона пытали… (Плачет.) Из карцера он вышел в день казни, ему разрешили попрощаться с женой.
ЛОРЕНС:Успокойтесь, пожалуйста. Из тюрьмы вас отправили в лагерь Освенцим?
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Нас было двести тридцать.
ЛОРЕНС:И все — женщины?
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Француженки.
ЛОРЕНС:Сколько из вас возвратились?
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Сорок девять. Одна из нас, ей было шестьдесят семь, попала в лагерь за то, что хранила дома на стене ружьё в память о муже. Она умерла.
ЛОРЕНС:Что представлял собой двадцать пятый блок?
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Это был ад. Евреек сразу отправляли в него.
ЛОРЕНС:Зачем?
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Их убивали газом.
ЛОРЕНС:Сколько человек умирало за один день?
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Зимой была эпидемия тифа. Человек триста или больше.
ЛОРЕНС:В день?.. Как вас кормили?
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Двести граммов хлеба, пол-литра похлёбки.
ЛОРЕНС:Как эсэсовцы обращались с женщинами?
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Били палкой по пояснице, пятьдесят ударов. Ночью вызывали на перекличку: лечь-встать, лечь-встать. Нас раздевали догола. В лагере был публичный дом.
ЛОРЕНС:Вы видели, как прибывали новые партии заключённых?
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Из молодых заключённых был составлен оркестр. Знаете баркаролу из «Сказок Гофмана»? А «Весёлую вдову»? Ты выходишь из вагона и видишь зелёный газон, играет оркестр. Мужчины — в одну сторону, женщины — в другую. Стариков и маленьких детей тут же отправляли в здание из красного кирпича. Это была газовая камера.
ЛОРЕНС:Этих людей переписывали, ставили клеймо?
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Для газовой камеры? Нет.
ЛОРЕНС:У вас клеймо есть?
ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:Конечно. (Показывает клеймо на руке.)
Читать дальше