ЛюдМила Митрохина - Уроки тьмы

Свой 60-летний юбилей я отметил первой персональной выставкой в музее Достоевского в 1997 году. Там была представлена керамика, работы по дереву, скульптуры и терракотовые изделия. Самыми интересными, на мой взгляд, были керамические барельефы «Борис» и «Глеб», композиция «Ноев ковчег», бюст Ксении Блаженной в дереве, Иоанн Кронштадтский в дереве, «Осеннее настроение» – терракота, бюст Александра Невского из шамота. Александр Невский был выполнен перед самой выставкой. Это была очень кропотливая и долгая работа, по-настоящему серьёзная вещь. Когда я был ещё зрячим, то сделал его чеканный барельеф, по которому и выполнял бюст, изучая его пальцами рук.

Александр Невский получился с третьей попытки. Выставка прошла неплохо. Были получены хорошие отзывы. Появились знакомства, даже деловые. Самое главное, что я убедился в том, что у меня идёт реальный прогресс. Значит, я был на правильном пути.

Наступил январь 1998 года. В это время проходила ежегодная городская выставка «Художники Петербурга» в самом главном выставочном зале «Манеж», в которой могли участвовать все художники, любители и профессионалы, прошедшие отбор через выставком. Каждый художник мог выставить только по одной работе вне зависимости от направления искусства. И я решился. Принёс на выставком свою работу в дереве «Два лика». Она была одобрена. Это была великая радость и моя первая победа – я выставлялся на крупной выставке наравне со зрячими художниками. Мечта вернуться к зрячим художникам стала постепенно осуществляться. С тех пор я стал постоянным участником ежегодной городской выставки в Манеже…»

Несмотря на все советы и запреты для незрячих работать с деревом, Олег не мог побороть в себе желание прикасаться к нему, работая с травмоопасными инструментами. Дерево само подсказывало ему тот или иной образ. Он как бы сам рождался из этих тёплых живых волокон, причудливых форм и изгибов под окровавленными пальцами скульптора. Олег установил для себя определённый порядок: зимой заниматься терракотой и керамикой в мастерской, летом, с мая по сентябрь, на даче резать только дерево, работая прямо в саду. Но дерево надо было добывать постоянно и впрок. В городе он искал новостройки, где можно было нарваться на груды срубленных деревьев. А весной, когда вырубали старые деревья или равняли молодые, безжалостно спиливая верхушки стволов, он собирал любопытные фрагменты деревьев, таская их на своём горбу в рюкзаке домой. Летом поиски деревянных чурок, корней и ветвей превращались в интересные лесные путешествия по двум заранее отработанным с Валентиной маршрутам: один на два километра в поле, другой на три километра в лес. Ходил он на эти прогулки один по вечерам в одно и то же время, беря с собой рюкзак и сапёрную лопатку.

С природой Олег общался только руками. На Карельском перешейке очень много разновидностей разных камней. Если попадалось что-либо необычное, то он сначала прощупывал, потом выковыривал из земли и клал в рюкзак. Природа действовала на него магически. Он не боялся уходить в лес, поскольку лес был полон особых знаков и примет, по которым он легко ориентировался, не опасаясь наткнуться на пешеходов, городские преграды и попасть под колёса машин. Более того, он хорошо определял свой путь по заходящему солнцу, греющему то одну, то другую сторону его лица, в зависимости от того, куда он направлялся.

Какое счастье остаться наедине с природой! Он испытывал удивительную радость, обнимая берёзки, прижимаясь к ним всем телом, поглаживая с трепетом и благоговением их шершаво-шелковистую кору, стараясь услышать шёпот их листвы. По объёму, фактуре коры и листве некоторых деревьев он мог почти наверняка определить их вид и возраст. Хорошо знал клён остролистный, ель обыкновенную, рябину, тополь и тую. Восторгался природной фантазией, собирая кору деревьев, ветки, листья, цветы и травы, что заставляло работать его воображение, рождая новые художественные образы. Так появилась серия работ «Лесные мотивы».

Олег готов часами оставаться в лесу, слушая пение, щебетание и чириканье птиц, к которым был неравнодушен с детства. С рождением сына он углубился в мир птиц, изучая их обитание и содержание в неволе, чтобы купить певчую птаху для дома и приучить сына с колыбели к красоте птичьей трели. Большое впечатление на него произвела когда-то прочитанная книга «Птицы СССР», в которой была полная информация о жизни пернатых.

Ещё в XIX веке ремесленники и мастеровые, работающие в подвалах, особенно сапожники, держали в тёмных помещениях клетки с поющими круглый год птицами. В то далёкое время первой, зрячей жизни, у них дома жили два волнистых попугая, но их резкие крики раздражали Олега, и он их отдал другу. Купил на Кондратьевском рынке пару поющих чижиков-березовиков с чистой белой грудкой – и повесил клетку с чижиками над кроваткой маленького сына. Чижики привыкли к его рукам, летали по комнате и сами залетали в клетку для кормёжки и сна. Их нежное чириканье и разнообразное пение наполняло дом радостью и солнечным светом. Чижики любили сидеть на перекладине детской кроватки и спать. Стоило махнуть рукой – и они, будто понимая, сразу залетали в клетку. Каждую весну они с семьёй выпускали всех своих птиц на волю, продолжать потомство.