Александр Стоянов - Мелодии космических океанов

Весна – царица миражей,
уходит лёгкою походкой,
под песни солнечных пажей
скользит её цветная лодка.

И плачут ранние цветы,
росой умытые рассветы,
блестят хрустальные мосты,
звучат прощальные сонеты.

Дух наш крепче гранита,
вера в душе – одна.
Грех, кровью умытый,
в прошлом словно стена.

Примерь тоску,
возьми свой меч.
Король и шут —
сомненья с плеч.

Воспрянет ум,
тоска умрёт,
вселенский шум
рекой несёт.
Секунды слов,
минуты дней,
века костров
и ночь дверей.

Гитара терзает душу,
слезами ответит небо.
И светит звезда в конюшню,
а звук охлаждает снегом.

В городе много прохожих,
несущих своё никуда.
Вместилище сороконожек,
плодящих в глазах – никогда.

Вы знаете, все дети немного поэты.
Фантазия – ведь это вам не враньё.
С верой в правду и с силой кометы
несут они чистое эго своё.

На простреленной площади слова
я построю ковчег.
Пусть отсюда снова и снова
счастье берёт разбег.

Светом солнечного мольберта
разыграется птица – заря.
И простят всех нас духи ветра:
кого можно и кого нельзя.

Какой-то небесный странник
простор бытия взлохматил.
Вот странная шутка – память,
пошита из белых пятен.

Белилами на молочном
рисунок каллиграфичный
невидимый строил зодчий
кафтан для судьбы тряпичной.

И звёздные менестрели
созвучны волне и морю,
трубили в свои свирели
и растворяли горе.

Нахмурили брови скалы.
Озёрные духи спали.
А горы плевали лавой,
и призраки исчезали.

На дюнах и на пустынях
слова обращались в камень,
и серебристый иней
сшивал им тугие ткани.

Вращался с землёй экватор,
стараясь прийти к чему-то,
а брошенный лунный трактор
стоял накануне суток.

И вечным движеньем космос
увещевал убогих,
и маленький счастья колос
спадал из объятий строгих.

Осень – печаль в ярком и радужном мире.
В воздухе запах последних цветов
и настоя из трав.
Щемящая надежда сжимает сердце
как прощальный поцелуй.

С крыши дома всё кажется таким маленьким.
Всё выглядит симпатичней.
Мир кажется просторней и добрей.

Озёрная гладь взломала наш мир.
Всё перевернулось
и стало чёрно-белой хроникой.

Радость наша неиссякаема,
когда от совести
заряжается свет.

Счастья речка неисчерпаема,
все наши горести —
жизни сонет.

Шум дороги кодирует своё послание
к умирающей звезде.
Эхо прячется в глубоком колодце и замирает
от студёной воды.
Пройдена ещё одна петля времени.

В волокнах смысла тягучих, разных,
розы и кактусы живут, не тужат.
Каким подчиняясь рукам безглазым,
тянутся к солнцу быстрей и ýже.

Сердце бьётся неслыханным стуком,
тихой корой и ветвями к небу.
Слушаю кровь деревянным ухом,
пахнет жизнью и скошенным хлебом.

Жёлтым мясом вдыхаю прохладу.
Стих меланхолии пляшет балетом.
Дайте же света пьяному саду!
Ласточек мира достаньте из клеток!

В листиках веры – блики сомнений.
Лань торопливая слушает ветер.
Между корнями – земля соглашений,
всё исполняется, всё, что наметил.

Ночи – окружности, зори – параболы.
Соль расставаний в трапеции радости.
В соке древесном плавают радуги.
Сила – в дереве, в людях – слабости.

Чёрной смолой вытекает молодость.
Радость жизни зреет суставами.
Небо навек ветвями проколото.
Кронами купол несёт многоглавыми.