Александр Гитович - Звезда над рекой

Не детской неправдой, раздутой втрое,
Ветрами пустынь чалму качая, —
Азия просто пошла жарою,
Красным перцем, зеленым чаем.

Круглей пиалы, плотнее плова,
Над всеми ночами плыла луна,
И мухи, как тучи, летели, лиловы,
Колючие тучи, — честное слово,
Азия ими полным-полна.

И в эту пору сухого вызова,
В грохот базаров твоих, Киргизия,
В желтые волны, не зная броду,
Мы погружались, как рыбы в воду.

…Сейчас — ничего. Отдыхаем, сидим,
Так сказать, на мели.
И только рассвета легчайший дым
На самом краю земли.

Просторы покоем полным-полны,
И воздух не дрогнет, робея.
А желтый песок — желтее луны,
А небо — воды голубее.

Но легче, но шире, чем ветер любой
Идет на меня рассвет.
Я вижу, как в желтый и голубой
Врывается красный цвет.

И ноги
сами несут вперед,
И город
неплох на вид:
Арык течет,
и урюк цветет,
Верблюд не идет —
летит.

Но дело сложнее, пейзаж стороной,
Киргизия, ты обросла стариной!

Чужими руками, бочком, тишком,
И жар, и жир загребай,—
И лезет на лошадь пузатым мешком
Набитый бараниной бай.

Наверно, судьба у него не плохая:
Лошади нагружены;
Восемь халатов и три малахая,
Две молодых жены.

И вьюки — как бочки — полным-полны,
И жены теснятся, робея.
А все малахаи — желтее луны,
Халаты — воды голубее…

Но тут подымается над головой
Иного века рассвет, —
Я вижу, как в желтый и голубой
Врывается красный цвет.

И, юностью века зажатый навек,
Трубой пионерского крика
Он бродит с отрядом и лезет наверх,
Сгущаясь над зданием ЦИКа.

Мы много прошли на своих на двоих,
Мы годы шагали подряд.
И всюду друзей находили своих,
Хороших и прочных ребят.

В больших городах и от них вдалеке,
В халате и всяческом платье,
Мы их узнавали по жесткой руке,
По крепкому рукопожатью.

Для нас отдаленные материки
Не стоили медной монеты,
Мы ноги расставили, как моряки,
На палубе нашей планеты.

Под дьявольским солнцем, по горло
в труде,
В арычной воде по колено,
В полях, и заводах, и вузах—
Везде
Дерется мое поколенье.

Пускай переход под колючим дождем,
Сквозь длинный кустарника ворох, —
Мы сплюнем, ребята,
И мы перейдем —
Без денег и без оговорок…

Вы скажете: скольких наречий ключи
На льдах, на полях, на песках…
Поверьте, что Ленин похоже звучит
На ста тридцати языках.

Леса тень,
Снега наст,
Горе киргизских гор…
Одна тропинка теперь у нас,
Ветрам наперекор.

Дует Улан.
Дует Сантас,
Я трудный мешок несу.
Теплого Озера синий таз
Еле блестит внизу.

Сколько прошел — не знаешь сам.
Годы проходят — пусть!
Один по полям,
Один по лесам,
По льдинам один путь.

Так перелистывай календари.
Затягивай кушак.
И только в долине, внизу, вдали,
Орет на ветру ишак.

И годы шагать,
И век прожить —
Ни гроша за душой.
Но жить в тишине и копить гроши
Выигрыш небольшой.

Уж лучше бродить и тоску таскать,
Нести на плечах в аул.
И я теперь горячей песка,
Суше, чем саксаул.

И пусть уже звенит в ушах
От собственных шагов,
Пускай орет один ишак,
Как десять ишаков.

Сольется все в одну струю,
Как все дороги в Рим…
Ты говоришь,
Я говорю,
Оба мы говорим.

Дует Улан,
Дует Сантас,
Вечер упал в росу.
Теплого Озера синий таз
Еле блестит внизу.

А где-то, наверно, по краю рек,
Кроясь вечерней тьмой,
Почтовый автобус ползет в Пишпек,
Киргизы едут домой.

И мне, сознаюсь, куда ни пойти,
На северо-запад придут пути.

К моей судьбе
Лицом к лицу,
К одной тебе,
К одному концу.

Автобус проходит в покой гаража,
Киргиз приезжает в юрту семьи.
И пыльные губы мои, дрожа,
Падают на твои.

И темные руки берут тебя,
Легкую, говоря
Про длинный путь по ночным степям,
Синие леса,
Темные моря.