Семён Кирсанов - Поэтические поиски и произведения последних лет

Коронограф ведет
трубой по небу зрительной.
Земля себя ведет
неясно, подозрительно.

Зеркальные круги
преследуют.
Исследуют
те ядра,
о каких
планетам знать не следует.

Одной из полусфер
Земля в пятне пошарила.
Ушла.
Следит теперь
другое полушарие.

Закрыть лицо Луной!
Чернеть еще надменнее!
Доволен Шар Земной —
он ожидал затмения.

Посты в горах.
Досье
ведутся.
Линзы глянули.
Фиксируются все
встревоженные гранулы.

Поднявшись в высоту,
захватывают атомы…
Как не взрываться тут?
Как не покрыться пятнами?

Протоны слать!
Трубу
слепить протуберанцами,
волной магнитных бурь
глушить, глушить их рации!

Такой у Солнца бред,
как у людей в бессонницу.
Горячкой лоб нагрет.
Горит.
К закату клонится.

Освещен розоватым жаром
танцевального зала круг:
места много летящим парам
для кружащихся ног и рук.

Балерины в цветном убранстве
развевают вуалей газ,
это танец
протуберанцев —
Cʼest la dance des protuberances!

Пляшет никель, железо, кальций
с ускорением в тысячу раз:
— Schneller tanzen,
Protuberanzen! —
Все планеты глядят на вас.

Белым пленникам некуда деться,
пляшет солнце на их костях.
Это огненный пляс индейцев
в перьях спектра вокруг костра.

Это с факелом, это с лентой
и с гитарою для канцон,
и спиральный,
и турбулентный
в хромосфере встает танцор.

Из-под гранул оркестр как бацнет!
Взрыв за взрывом,
за свистом свист:
— These is protuberances dancing! —
Длинноногих танцоров твист.

— Questo danza dei protuberanze! —
Это пляшут под звездный хор
арлекины и оборванцы
с трио газовых Терпсихор.

И затмения диск — с короной,
в граммофонном антракте дня,
где летим в пустоту с наклона —
мы с тобой —
два клочка огня!

Меня оледенила жалость!
Над
потемневшею листвой
звезда-гигант внезапно сжалась
и стала
карлицей-звездой.

Она сжимается и стынет
и уплывает
в те миры,
где тускло носятся в пустыне,
как луны,
мертвые шары.

Но прелесть ведь
и красота ведь:
дрожат Весы, грозит Стрелец…
И это
должен ты оставить, —
Вселенной временный жилец.

Известье по созвездьям
комета развезла:
— О, горе!
Умирает
великая звезда.

В небесной панораме
с надеждой на успех
она между мирами
светилась ярче всех.

О, как она сияла —
U W Большого Пса!
С брильянтами тиара
слепила небеса.

Швыряла свой Аш-альфа
красавица сия —
сияла, досняла
и высияла вся.

Всю молодость без толка
растратила на свет,
и жить осталось только
ей триста тысяч лет.

А триста тысяч —
звездам,
что людям —
три часа…
Раскаиваться поздно,
U W Большого Пса!

Напрасно посылала
лучи:
«Спасите! SOS!»
Зато уж посияла,
как десять тысяч солнц!

И если в мире, где-то,
заметят пышный свет, —
не восторгайтесь —
это
былого блеска след.

Какая неприятность!
Как бренно бытие!
Раскроем
Звездный атлас
и вычеркнем ее.

О, звезды!
В верхнем ярусе,
буквально среди нас —
звезда гигантской яркости
внезапно родилась.

Подумайте!
Вчера еще
там плыл туманный шар,
боками подмерзающий
и погруженный в пар.

Из углерода с кремнием
там жили существа,
проникшие со временем
в устройство вещества.

Таблицу Менделеева
продлили,
чтоб постичь
и вызывать деление
таинственных частиц.

Потом пошли испытывать!..
На суше и воде
шар начал тихо вспыхивать,
не весь, а кое-где.

Но существа работали
и лет за двадцать пять
свой способ разработали —
как звезды создавать.

И вот —
уран, плутоний ли,
вчера —
в холодный пар
они устройство подняли
и бросили на шар!

Удача!
Вспыхнул пятнами
сплошной огневорот,
разбушевались атомы,
зажегся водород.

Хоть существа расплавлены,
исчезнув навсегда, —
но способ явно правилен:
имеется звезда!