Галактион Табидзе - Стихотворения

Крыльями новые машут Мерани,
Смотрят с надеждой в крылатые дни,
Жаждут паренья мечты, и заране
Чуют наездников смелых они.

Чуют, что стали дороги короче,
Чувствуют века гигантский прыжок…
Вой проводов телеграфных клокочет —
В воздухе ветер зарницы зажег.

Споры о будущем, вести Версаля
В гомоне радио, в грохоте рельс
Эхо до нас донесли, разбросали…
Всё остальное доскажет Уэллс.

На веселом пиру я, поэт, сообщаю вам это:
Нет бессмертия, кроме бессмертия слов.
Только слава моя будет вечно основой основ.
Всё иное — ничто, кроме славы поэта.

Раз мне крылья даны, перестану летать ли?
Кто мои самородки продаст или купит?
Пью за ваши таланты, друзья-дилетанты,
Свою полную жизнь,
ее пламенный кубок!

Шел шажком да шагом, шел походкой тяжкой.
Словно мокрый, хворост, распалялся туго.
Оглянулись — вот он! Увидали — тут он! —
Сводник малой спички с динамитной шашкой.

Всё в округе выжег жаркими делами.
Обуял пожаром сразу всё на свете.
С гор дошел до моря, ненасытный,
вот он!

Оказалось: Факел.
Оказалось: Светоч.
Оказалось: Пламень
Революционный.

Архангельские трубы.
Опалимо — всё.
Руки отрублены
У нимфы Калипсо.

Догорел небосвод,
И заката печаль
Горный ветер несет
В даль, в бескрайнюю даль…

Мы встречаемся вновь
На дороге во тьму.
Снова память, любовь
И надежда… К чему?

Над твоей головой —
Солнца вечного свет,
Слышу голос я твой,
И покоя мне нет.

День прошел и исчез,
Сгинул в небе пустом,
И задумался лес
Величавый. О чем?

Дождь или снег? Нам старости края
Приснятся, будто край пустынный, отчий:
Дорога жертв — и высочайшая
Звезда над нею в недрах полуночи.

Алмазно-черный мреет Люцифер,
И Вифлеема нет еще в помине,
Еще в потемках безначальных вер
Влачится дух… Горит звезда гордыни!

Отчизна Люцифера, ты песком
Затоплена, бескрайним и безмолвным.
Был Назареянин нам не знаком.
Он шел позднее. Поверху. По волнам…

Беда! И наше дело — сторона…
Как проклятые — меж пустынной солью
Блуждаем мы — и сладостью вина.
Меж сластью бытия — и крестной болью!

Снег, словно добрый кастелян,
Для празднества раскинул скатерть.
А вышло — буря, гром раскатов,
Опустошенье по столам…
Хрипя, воинствуя и скалясь,
Исчадье этой ночи — мгла
В ущелье всё превозмогла.
И демон корчился на скалах…

Тебе ли, ангел, здесь молиться,
Слетев с небесной высоты,
И траурному платью литься
На горельефы и кресты?

Спасла ли ты Буонарроти?
Прими блаженные слова…
Последняя во всей природе
Святыня теплится едва.

Черный дым, ночной туман
Застилает Дагестан.
Выше, выше стали башни
Небосвода и Нестан.

Помнишь, как луну качало
Бурной ночи опахало?
«Где же, где же ты сейчас,
И куда судьба умчала?..»

Под вуалью акварели —
Вечереющий Кварели.
Через лозы, сквозь маис
Вьется путь к знакомой цели.

Вечер вспышками всклокочен —
Мчатся тени вдоль обочин,
Воскрешая в тишине
Стоны павших на войне.

Черный дым, ночной туман
Застилает Дагестан.
Сумрак рушит, рушит башни
Небосвода и Нестан.

Да, это — ветер мой родимый,
Родная древняя прохлада.
Так отчего лозе и дыму,
Реке и дому сердце радо!

День — в одеянии тумана,
Иду — и ближе стали дали.
Вот — башня под крылом орлана,
И дальше будет Цинандали.

Лозою Цинандали красен,
В багровых яблоках Ахмета,
И в гроздьях длинный ряд балясин
И в связках золота и света.