Галактион Табидзе - Стихотворения

Кровью, что жарко пылает,
Родины лик обагрен,

Смелых борцов осеняет
Отблеск багряных знамен.

Смерть средь жестокого боя
Подстерегла вожака.

Нового ищет героя
Меркнущий взор смельчака.

В битву за дело святое!
Тянется к сабле рука…

Склоним ли мы в униженье
Стяг наш пред лютым врагом?..

В битву скорее!.. Забвенье
В ярости боя найдем!

Мы солнцем грезили. Наш плач
Глушила ночь что было сил.
Ни счастья луч, ни блеск удач
По рваным струнам не скользил.

Мы солнцем грезили. Наш крик
Был — к солнцу, к светочу, к звезде,
Чей лик прекрасен и велик.
И он — всегда! И он — везде!

Мы солнцем грезили. И вот
Взошло над кладбищем оно.
Вот диск его, кривясь, плывет
Над хаосом, где всё — равно.

Так оттолкнем же хаос прочь!
Но гробовую тишину
Опять на всё наложит ночь:
На стон, на рваную струну.

Светило, встань же, оборви
Разгул унылого ума.
О солнце, выплывай — плыви,
Явись скорей из-за холма!

И смерть, и муки, и тоска,
И бред, и смрад, и воронье
Дотоле живы лишь, пока
Не вспыхнет колесо твое.

Так прочь от нас, ночная мгла!
Прочь, заколдованный туман!
И зло цепей, и цепи зла,
И застилавший взор обман!

Да будет свет! Соединим
Перед восходом сотни рук,
И только вспыхнет светлый нимб —
Его лучами станем вдруг!

Сложный древний запах лета
В ветерки вплела трава.
В голубых слезах поэта —
Лавра влажная листва.

Память силы не утратит,
И мечты цветут, едва
Победителя украсит
Лавра мирная листва.

Но для нильского дракона,
Для чужого божества,
Яд — во глубине флакона
Лавра адская листва.

А поэт не зря таится:
Тайный знак в час торжества
И — в кинжалы обратится
Лавра мирная листва.

Слинявшие к зиме просторы
Вновь обретут свои цвета,
Фиалки здесь запахнут скоро,
Сойдясь на прежние места.
Опять оживших лавров тени
И склоны гор к закату дня
Заденет ветерок весенний,
Тоской пахнувший на меня.
Но песня выйдет из тумана
И разорвет его силки.
Ее напевы будут странны,
И самобытны, и дики.
Ведь голос сердца побеждает,
Пред ним другие все — не в счет,
Он даже камни услаждает,
Он даже травы вверх влечет.
Всей сущностью в ладу с природой,
Он для нее звучит, как зов,
Своей особенною нотой
Средь многих тысяч голосов.

Рыдайте, избранники божьего гнева,
Невинный Адам, непорочная Ева!

Бегите, бегите родного чертога!
И гневом Его — воспалится дорога!

Остался губитель и прячется в кущи —
Чешуйчатокольчатоскоротекущий…

Кропите дорогу рыданьем и плачем
Под гневом неправым, под гневом незрячим.

Здесь камни текучи и дерево шатко…
И всё Ему — воля! И мщение — сладко.

Прочь! В монастырь!
Беги, Офелия,
Мирской кровавой суеты.
Твоя хранительница — келья.
Моя спасительница — ты.

Твой траур — твой убор венчальный.
Разлукой сочетаюсь я
С тобою, гений мой печальный,
Душеприказчица моя.

Лишь там, на небесах, мы вместе…
Тебе к лицу — святой венец,
А мне — личина — ради чести —
Колпак дурацкий, бубенец.

Стих, заметенный годами, как вьюгой,
В давние дни оброненный когда-то, —
Вновь, возвращенный мне памятью друга,
В сердце живишь ты былые утраты.

Снова полно оно чувством тревоги,
Чьей-то мятежной, упрямой мечтою,
Чьей-то подслушанной мною в дороге
Смутной надеждой и смутной тоскою.

Вновь неотступно стоит пред глазами
Образ, разбуженный воспоминаньем, —
Греза, рожденная юными снами,
Ставшая явью, да жаль — с опозданьем.