Александр Прокофьев - Стихотворения и поэмы

По волнам, по дням, по перекатам
Взорванной воды и облаков
Мы большой дорогою заката
Плыли вдоль высоких берегов.
Лес гремел веселою оравой,
Полумрак раскинулся гнедой.
И легла краса в зеленых рамах,
Названная некогда водой.
Небо, выйдя вдоволь бестолковым,
На семи покоилось морях.
Облаков тяжелые подковы
Высекали молнии в камнях!
Клены длиннополые, как сваты,
Крепко спали головами врозь.
Сосны, обращенные к закату,
Были ясно видимы насквозь.
Вечно б шла безмолвная беседа.
Для раздоров не было б причин.
Не тогда ль сосед сказал соседу:
«Хватит разговоров. Помолчим!»

Слева — поле, справа — поле,
Впереди затон.
Едут, едут комсомольцы
На родимый Дон.

Напоили славой воздух
Боевые дни.
На папахах блещут звезды,
На плечах ремни.

Эх, немало взято с бою
Сел и городов!
Эх, немало трубят в поле
Молодых годов!

Как прошли за непогодой
С Волги на Тагил.
Сколько прожито походов,
Вырыто могил!

Как прошли леса и реки
Через цепь лужков.
Сколько найдено навеки
Дорогих дружков!

Напоили славой воздух
Боевые дни.
На папахах блещут звезды,
На плечах ремни.

Слева — поле, справа — поле,
Впереди затон.
Едут, едут комсомольцы
На родимый Дон.

Не ковыль-трава стояла
У гремучих вод —
То стоял позиционно
Партизанский взвод.

Рядом дуб шумел заветный,
Страж зеленых бурь.
К ним летели против ветра
Сто багровых пуль,

Знающих пути к победе
Поперек и вдоль,
Сто комков огня и меди,
Сто смертельных доль.

Две летели, не касаясь
Гребня радуг-дуг,
И одна из них — косая —
Подкосила дуб.

Врезалась в большую долю
И во все дела.
Полюбила его, что ли,
Как змея орла!

Дуб заплакал над обрывом,
На краю земли,
Потемнел, ширококрылый,
От такой любви!

Ниже беспрерывной сини,
Выше горьких трав
Пули, равные по силе,
Мчались вдаль стремглав.

Две летели, не касаясь
Гребня радуг-дуг,
И одна из них — косая —
Подкосила дуб.

А вторая (всеми проклят,
Вечер жег костры…)
Выходила на два локтя
Впереди сестры.

Не заря всходила рано
На штыках гольца,—
Смертно заалела рана
На груди бойца.

Зову гаснущему внемля,
Коренаст, клыкаст,
Верный конь, копытя землю,
Принимал приказ:

«Ты беги, гнедой, к Донцу
(Смерть-отрава тут).
Передай скорей отцу
Письмо-грамоту.

В ней на пишущей машинке
Всё отстукано,
Что задумал сын жениться
За излукою;

Что пришла к нему невеста
От его врагов
И что он за ней, не споря,
Много взял лугов;

Что не годен он пахать,
Не дюж плотничать,
Что в родном дому
Не работничек…»

День врезался в славу. Долины цветут.
Три бравые парня дорогой идут.
Один говорит:
«От беды до хвалы
Я шел, как вода с гор,
Как нитка идет через дырку иглы,
Как в дерево входит топор.

Я принял лихие щедроты войны
И шесть деревень стер.
Я шел через логово сатаны
И кровных его сестер.

Об этом сейчас кричу и пою:
Бывают, друзья, дела.
Пуля прошла через грудь мою,
А смерть меня не взяла».

Другой говорит:
«Через пять морей
Бежал я, покинув кров.
Я видел, как крылья нетопырей
Росли на груди ветров.

Ветра оперялись. А впереди
Море гремело так,
Как два миллиона „Уйди-уйди!“
И триста тысяч литавр.

Я сразу прошел штормовой ликбез
И видел, как все, — одно:
Вода поднялась до отверстых небес
И мигом открыла дно.

Открылась пред нами подводная твердь.
Ну, кустики там. Лоза.
И рядом на горке мамашка-смерть
Таращит на нас глаза».

И третий сказал:
«Тяжело говорить
О том, что берёг и хранил…
Я мог бы рукой звезду уронить
И, каюсь, — не уронил.

Она мое сердце взяла в полон
Сияньем ярче зари.
И я пожалел ее и не тронул:
Коль надо гореть — гори!