Александр Прокофьев - Стихотворения и поэмы

И его встречают бранью,
Пустяковым злом своим
Лавок сонное собранье,
Потревоженное им.

Пол-избы забрала печка,
Мелочь вытеснив плечом…
Вечер.
Лампой скоротечной
Скупо Гладин освещен.

Как на карточке батальной,
Встал. И снова сел к огню.
Тут его жена Наталья
Подает ему меню.

За окном Европа тает,
Азия — венком красы.
Гладин Петр меню читает,
Закрутив вовсю усы!

Кончил. Жестом командира,
Непреложным, как закон,
На картофеле в мундирах
Вдруг остановился он.

Я стараюсь видеть точно:
Гладин лег в постель здоров.
Ночь прошла обычной ночью,
Сократив дела миров.

Всё ж она была рабочей.
И от часу до пяти
Шел ремонт крутых обочин
Верхнемлечного пути.

Звезды, как златые деньги,
Падали в теснины рощ.
Тяжких валунов паденье
Было зримо в эту ночь.

Утром встал товарищ Гладин,
Сел за стол, как за престол,
Постучал, приличья ради,
Указательным перстом.

Он следит за синей далью,
Думу ловит на корню.
Тут его жена Наталья
Подает ему меню.

В этот миг изба хромая
Затряслась, как пулемет.
Он меню не принимает,
Хлеба в руки не берет.

Нет. Он лодкой новой правит.
(Пусть свистит девятый вал!)
Гладин, зная свой регламент,
Краткий митинг открывал.

По столу, как по баллону,
Стукнул.
Вызвал шум берез.
«Хватит жить черней вороны! —
Образно он произнес. —

Хватит, выражаясь грубо,
Грязь, как золото, копить.
Хватит, милая супруга,
Тараканью воду пить!

Вот приказ. Подписан мною
(То есть Гладиным Петром):
„Гладину Петру с женою
Предлагается:
нутром

Воспринять эпоху жизни,
Строй непобедимых лет.
Солнце нам лучами брызнет,
А иначе жизни нет!

Перемыть горшки, стаканы,
Окна протереть мешком,
Истребить всех тараканов
Злым персидским порошком“.

Кратко перейдя к вопросу,
В нынешний политмомент,
Словом — мы нужны колхозу
Как упорный элемент!»

Кончил и, судьбу покинув,
Он пошел рубить дрова…
За окном шумят рябины,
Под окном бежит молва.

Жара стучала в градусы
И жгла траву огнем,
Я шел к девчонке радостной
Таким смятенным днем.

Я поднимался лесенкой
Тесового крыльца
И проклятую песенку
Дослушал до конца.

Легла тоска кипучая
У тоненьких столбов.
Девчонка пела:
«Скучная
У нас с тобой любовь.

В ней ни звезды, ни месяца.
Ты, сумрачный, проверь:
Я окна занавесила,
На ключ закрыла дверь…»

Я вышел, спотыкаясь,
И ветер песни смолк.
И я проверил (каюсь)
И окна и замок…

Мы потрясаем мир. По нашему веленью
Седой ордой раскинулась вдали
Гроза как постоянное явленье,
И спать уже не могут короли!

У каждого на столике аптека,
И, сигнатуры двигая впотьмах,
Британия не может спать.
Потеха!
Бессонница свирепствует в домах.

Идет борьба труда и капитала,
Но, вскинув до луны остатки дня,
Земля не вся достаточно впитала
Потребное количество огня.

И старый мир, туманами объятый
И мщения раскинув реквизит,
Под натиском колонн пролетарьята
В агонии скрежещет и грозит.

На деревню Новый Мост
Вышел парень в полный рост,

Краснощекий, полнокровный…
И, короче говоря,
Шапка парня стоит ровно,
Ровно двадцать три рубля.

Вдоль по улице разгульной
Никаких таких морок,
И висит, пришитый к тулье,
Магазинный номерок.

Парень — в тройке, машет веткой,
На руке — часы-браслетка.
Никли солнечные нити.
Девки шли сквозь синий чад.
«Ради бога, извините,
Но который нынче час?»
— «Четверть первого».
— «Мерсите!
Нет спасенья от росы…
Вы и в будни выносите
Ваши верные часы!»

«Кто такой? Откуда родом?
Кто прокрался к нам лисой?
Кто смеется над народом
Завлекательной красой?

Где исток ветвей зеленых
Роду-племени его?»
Отвечала всем Алена
За себя и за него: