Array Антология - Вечный слушатель. Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского

«Что ж, будь по слову твоему;
Однако, приступив к письму,
Мою напомни младость,
Былые годы возвратя:
Пусть на руках моих дитя
Играет мне во сладость».

И вот уже святой Лука
Доску прознаменил слегка,
Мадонны лик наметил, —
Спокойство в доме и уют,
Лишь ангелы легко снуют,
И долог день, и светел.

И ангелов учтивых рой
Луке то услужал порой,
То медлил восхищенно, —
И вот, во славу мастерству,
С доски воззрились наяву
Младенец и мадонна.

Настала ночь и прерван труд:
Почти законченный этюд
Отставлен поневоле.
Со вздохом произнес Лука:
«Пока не высохла доска,
Отыду я дотоле».

Прошло совсем немного дней —
Опять Лука стучится к ней,
К божественной невесте, —
Ее же боле нет в дому;
Он к удивленью своему,
Внимает некой вести:

«Мария от земного сна,
Как вешний цвет, пробуждена,
Притом совсем особо:
В неописуемом свету
Она в Господню высоту
Вознесена из гроба».

И, потрясен, о той поре
Возвел художник взор горе,
Исполнен благостыни, —
Работе положил предел:
Он прикоснуться не посмел
К неконченой картине.

И стало, как Лука предрек:
Проведал каждый человек
Слова молвы изустной, —
И пилигримы потекли
Тогда со всех концов земли
Этюд узреть искусный.

Пленялся христианский взгляд
Красою сей тысячекрат,
Назначенной вовеки
Святить и доски, и холсты,
Являть любви и чистоты
Хотя бы отсвет некий.

Однако Рафаэль святой
Был послан горней высотой
В края земной юдоли,
Чтоб сей прилежно повторил
Нам светлый лик, который зрил
На Божием престоле.

Он, беспорочен и велик,
Пречистой Девы ясный лик
Пленять земные взоры
Оставил навсегда, — а сам
Опять вознесся к небесам,
Во ангельские хоры.

Спокойствует она, не уповая
На жребий, что ее в грядущем ждет:
Она сидит безмолвно у ворот;
Смиренье — красота ее живая.

Смотри! Приходит юноша, и вайя
В его душе чудесная, и вот
Мария удивленно привстает,
Блаженный трепет преодолевая.

Торжественны слова гонца и жест:
«Мария, стань превыше всех невест,
Ответствует всеблагостному зову».

Она же, руку к сердцу приложив
И усмиряя внутренний порыв,
Речет: «По твоему да будет слову».

«Поспи хоть в яслях, о моя отрада!
Я так слаба, — однако не беда,
Что ночь темна, что хижина чужда», —
Рекла Мария, пеленая чадо.

Но услыхала: «Сетовать не надо!
Мы, пастыри, оставили стада,
По слову ангела пришли сюда
Для одного-единственного взгляда».

Под кров они вступают, — в тот же миг
Становится вертеп убогий залит
Лучами, что струит младенца лик, —

Ликуют пастухи и Бога хвалят,
И девственная мать озарена
Спасителем, разверзшим ложесна.

Седые, мы пришли к сему порогу,
Из дальних стран проделав путь немалый:
Знак путеводный, светоч небывалый —
Звезда указывала нам дорогу.

Свирепый Ирод нищему чертогу
Да не грозит кровавою опалой:
Сей Вифлеем, сей город захудалый,
Отныне стал многоугоден Богу.

Все то, чем наша родина богата,
Слагаем пред тобой и медлим рядом,
Поскольку здесь — дары земли всего лишь.

Тебе подносим ладан, смирну, злато,
О Мудрость во плоти, хотя бы взглядом,
Быть может, нас утешить соизволишь?!

Создатель, землю заново творящий,
Сложи персты! Сошедший к миру ныне,
Ты дал ему достоинство святыни,
Как то назначил Твой Отец всезрящий.

Легко узнать по преданности вящей
Обручника в седеющем мужчине, —
И с ними — та, которая на Сыне
Остановила взор благоволящий.

Любвеобильней, чем земные дети,
Младенец руки тянет к Иоанну, —
Кудрявый отрок истово взволнован

И как бы говорит: «Тебе на свете
Лишь одному служить вовеки стану,
И Твой да будет путь приуготован».

Он мощью полн и юной красотой,
Пустынею дана ему свобода:
Лишь от акрид вкушает он, от меда
И препоясан шкурою простой.