Op. 12.
Карабкаясь горой препятствий,
Плывя по озеру помех
Гулять равнинами благоприятствий
Иль косогорами потех.
И не роптать (!) на жалкий жребий,
Что — ты рожденный, человек
И мимолетность, лепит бэбий
Тебе наружащий намек.
Op. 13.
Где острокамень делит куст,
Где треухи парадят ели,
Где гор взнеслися капители,
Гнездится дымный Златоуст
Пластами ржавые породы
Распались, ставши на ребро
И тучи хмурой — низки своды,
Напоминая «дом Торо».
Когда бы здесь — где злато гор
Прольется пролетар — Россию,
Моих прияли злато уст,
Контемпоренистый Мессия
Бурлюк — словесный Святогор,
Футуромоднит Златоуст.
1918
Соотношение между звуками и красками
Op. 14.
Она смеется облачном саду
Всегда лазурных полном лепестков,
Где Звонкий кличет горнюю гряду
Сугубо сладостных, приемлемых оков.
Она рыдает сумрачном «забыто;»
Осенне ураган расплел ее власы.
Усталые тоски пылающее Лидо,
Померкший красопад, песочные часы.
Она струится радостных объятьях,
Где тонок тканью серебро-туман,
Любови взглядах, просьбах и заклятьях,
Аромах чувствий всех и знания нирван.
Ст<���анция> Иглино. С<���амаро-> 3<���латоусовской> Ж<���елезной> Д<���ороги>
Op. 16.
Огни над рекою повели,
Предрассветно синел туман
Казалось, что это Уистлер
Придумал, не увидал!
Не забыть мне свидания роще,
Под криком весенних ворон,
Ваших губ «неоткрытые мощи»,
На скамье — одинокий сон.
Что щели заборовой проще,
Так тонок девичий стан…
Тех местах, что описывав Тан
Я попался, как курица во щи,
Средь берез и Иркутских окрайн.
Op. 17.
Зари померкшие дары
Ночная тень падет углом
И бархатным чертят крылом
Контур тоски нетопыри
Так с древа упадает лист
Осенних сумерек валясь на крышу
Косым падением речист
Котором тайны смерти слышу.
1920
Кобе
Op. 18.
Сломалась ночь, раздета куртизанка;…
Постели богачей измял начальный храп;
Властитель мастерских, дредноутов и банков
Теперь былинкою под игом сна ослаб…
Ему мерещится, что он живет подвале,
Что лапа нищеты, — (дневное понаслышке)
Средь, златом полный, воцарилась залы,
Иль молоток стучит его гробовой крышке;
Или авто, что мчит его бульваром,
Гандикапирован хребтами баррикад,
Дворцы озарены бунтующим пожаром,
И на него встает суровый фабрик ад;
И камни, что ложились так послушно,
Под шепоты его Rolls Royce'a шин,
Теперь голодных рук пращею дружной
Срываются лететь в «кумира» всех времен.
Но это только сон… угрюмый меч рассвета.
Дамоклов час… Гудок фабричных труб…
И им в ответ гримасою кастета:
Зевок усталости и дребезжащий зуб.
Рабы труда под плетью принужденья
Идут с ужимками Бодлэровских химер…
Осень («Рыдай осенний дождь рыдай…»)
Op. 19.
Рыдай осенний дождь рыдай
Над вазой раздробленной лета
Что поглощала яркий край
Как счастье затопляет Лета
Седая вечности река
Где дно песчинками века.
Op. 20.
Увечия у вечности?.. неправда…
Нет костылей Урану иль Нептуну
Извечна силачей бравада,
Волны прибоя ЗЛАТОРУНА…
«Глядеть с наклоненного бездну корвета…»
Op. 21.
Глядеть с наклоненного бездну корвета
И думать о дне
Где нет сожалений презренья привета
Акулы одне
Смотреться седины безвестной пучины
Не ночи а век
Где спят бесконечности злой исполины
Модели Калек.
«У пристани качался пакетбот…»
Op. 22.
У пристани качался пакетбот
И капитан и трезвая команда
Молчали полные забот
Готовясь взять седого гранда.
Был поднят якорь и свисток
Летел аукаться с горами
Когда румянился восток
Слегка прикрытый облаками.
Старик угрюмо на корме
Не проронил прощаясь слова
Был верен мраку и зиме
Он оставался к счастью глух
Когда в морей синепокровах
Волны расцвел сияний дух.
1920
«Вопрос: А счастье где?..»
Op. 23.
Вопрос:
А счастье где?
Ответ:
Оно играет в прятки в осенних грубостей неумолимой роще.
Op. 24.
Солнца злобная тележка
По камням стучит.
Пусть — насмешка жизни пешке,
Вскочит лужу — кит.
Плутни солнца; прыг в окошко,
Чтоб тянуть зеленый лук
Из наивного окошка,
Сплетен острых пук.
Солнце — песенник прилежный
Он, горластый новорот,
Захрипел романс ночлежной,
Созывая к счастью сброд.
Солнце — пламенник надземный
В трактор брызнет, бросит луч,
Ненавидя двор тюремный,
Скачет среди талых куч.
Читать дальше