Даниил Хармс: Том 1. Авиация превращений

Тому, кто хочет быть, и стал
тому всегда прилична глупость.

Быть это значит быть умом.
И тот, кто хочет быть,
тот будет умным.

А тот, кто хочет быть — и будет,
того тотчас же одолеет глупость.

А я твержу и утверждаю:
быть, это значит быть неглупым
и ты, приятель Фирмапелиус
жестоко ошибаешься

Скажу тебе, друг Бусталбалиус,
что ты прямое доказательство
того, что значит быть

Я не был и буду никогда
и ты не будешь никогда
и никогда ты не был.

А потому и разговор небывших
мы будем называть небывшим.

А размышленье проходящих
мы называем проходящим.

Что не успело расцвести,
то не успело мудрости приобрести.

Течение всегда приятно
и радостен покой.
Когда мы пристально
глядим на что-нибудь,
то наши мысли быстро несутся
и мы, не в силах оглянуться,
летим с порога на порог
журчим рекой на поворотах
и поднимаем в верх волну.
Но вот затихло быстрое теченье
мы видим шире, больше,
видим сразу много
и не спешим, а тихо разливаемся
и делаем свою поверхность гладкой.
И гладкая поверхность отражает небо.
А в небе, ночью, светят звезды,
а днём летят по небу птицы
и отражаются в воде.

В этих водах, наши крылья
очень чёрны, журавли.
В этих водах, наши крики
очень громки, журавли.
В этих водах, наши ноги
могут быстро обмануть.
В этих водах, наши дети
могут быстро утонуть.
Эти воды, нашим детям,
очень гладки, журавли.
Эти воды, нашим детям,
не годятся, журавли.

Эй тварь живая и неживая,
такая и не такая, от
племяни и не от племяни,
во времяни и не во времяни
расступись перед ним,
перед самим, господином
и таким и не таким!

Вселенная стой!

Я запер дверь.
Теперь сюда никто войти не сможет.
Я сяду возле форточки
и буду наблюдать на небе ход планет.
Планеты, вы похожи на зверей!
Ты, солнце, — лев, планет владыка,
ты неба властелин. Ты — царь.
Я тоже царь.
Мы с тобой два брата.
Свети ко мне в окно,
мой родственник небесный.
Пускай твои лучи
войдут в меня, как стрелы.
Я руки разверну
и стану, как орел.
Взмахну крылами и на воздух,
с землей простившись, отлечу.
Прощай, земля! Прощай, Россия!
Прощай, прекрасный Петербург!
Народ бросает кверху шапки,
и артиллерия гремит,
и едет в лентах князь Суворов,
и князь Кутузов едет следом,
и Ломоносов громким басом
зовет солдат на поле брани,
и средь кустов бежит пехота,
и едет по полю фельдмаршал.

Коля? Ты тут?

Да тут. Войди пожалуйста!
Александра Федоровна.
Я не могу войти. Ты запер дверь.
Открой скорее. Мне надо тебе что-то сказать.

Ты что-то делал у окна.
Тебя Адам Адамыч со двора увидел
и, сильно напугавшись,
прибежал ко мне.

Да, это совершенно верно.
Я протирал оконное стекло.
Оно немножко запотело,
а я подумал: дай протру!