Анастасия Баталова - Девичье сердце [СИ]

Но Юлька мне ответила: "Прости, но
очки самой дарила мне Кристина.
Подарки — не отдарки. Не могу!"
Я буркнула расстроенно: "Угу."
Потом, когда все шли нарвать ромашек,
очки я быстро сунула в кармашек
и догнала подружек на лугу…

Играла увлечённо я? Едва ли…
Ждала я, чтоб меня домой позвали,
очки в кармане трогая рукой.
…А за обедом я почти не ела,
родители пытали: в чём же дело?
Меня ещё не видели такой.

Очки, в коробке лёжа для игрушек,
запрятанной под кипою подушек,
теперь уж мне не нравились совсем
и почему-то даже злили. То есть,
вот так во мне вдруг пробудились совесть
и страх, что кража очевидна всем…
От мамы я отделалась молчками.
И не играла с этими очками.
Я чувствовала стыд перед людьми.
Вернуться к Юльке и отдать обратно?
Но это будет страшно неприятно:
"Украла, но раздумала. Возьми…"

Вдруг, губы пересохшие кусая,
Я кинулась на улицу босая,
не замечая камни и сучки.
Внутри свербило что-то словно жало –
я даже и не помню, как бежала
до леса. Злополучные очки

швырнула в пруд с тяжёлым тёмным илом.
Вода их преспокойно проглотила:
качнулась и застыла как была.
Оправа два сердечка, не овала…
Я после никогда не воровала,
да совесть не отмоешь до бела.
Я плакала, пока домой брела.

Мой отец строил дом, воплощая руками идеи.
Терпеливо он смешивал воду, песок и цемент,
чтоб раствор, полужидкий, текучий на данный момент
становился надёжным как камень, на солнце твердея.

Он раствором залил деревянную форму крыльца,
а потом мастерком всю поверхность разгладил немножко
и меня подозвал:
— Приложи здесь на память ладошку.
Я к крыльцу подбежала, исполнила просьбу отца.

Я ребенком была. Я не ведала мглы и печали.
Накрывая панамой, пыталась поймать мотылька.
От раствора немного шершавой казалась рука.
Я не знала тогда, что мгновения те означали.

Сквозь бетон прорастает трава. Пролетели года.
Но ещё различим на растресканном этом бетоне
отпечаток тогдашний моей пятилетней ладони,
и мой сын приложил для забавы ручонку туда.

Шесть соток — садоводческий участок
был выделен родителям моим,
и лето там я проводила часто,
хотя тот край и не был мной любим.
Зеленогорск… Ребята из богатых
(по десять лет, а снобы все почти).
Я бегала оборвышем: в заплатах,
да и избушка — Господи, прости…

Кругом: дворцы, особняки, заборы
из кирпича — всё лоск, куда ни глянь.
И про меня ходили разговоры,
что из семьи из бедной я. Ведь всклянь
мне только неба синего досталось
(и этого достаточно вполне),
да жаль, промеж богатыми казалось,
что всё ж чего-то не хватает мне.
И в детстве я дружила не со всеми:
неравенство наметилось тогда.
Союз распался — непростое время.
То были девяностые года.

В сандаликах всегда на босу ногу,
с растрёпанной косой через плечо,
носилась я как ветер: слава богу,
здорова, весела. Чего ж ещё?

Тогда моим царапинам и шишкам
не знали счёта бабушка и мать.
Меня тянуло больше всё к мальчишкам –
их в детстве проще было понимать.
С девчонками тоска: они играли
то в дочки-матери, то в свадьбу, то в семью…
То ль дело пацаны: в войнушку, в ралли,
в бандитов и заложников… Мою
шальную тягу к хулиганству мама
оправдывала: вырастет — поймёт,
остепенится. Между тем, упрямо
я делала из досок пулемёт.

Был у меня тогда приятель — Ромка.
Проказник, фантазёр (жил с дедом тут).
Он мог из никудышного обломка
игрушку смастерить за пять минут.
Курносый, круглолицый, круглоглазый
(глаза сквозят невинностью души) –
куда при этом только он не лазал,
чего только не жёг и не крушил!

Кудрявый, крепко сбитый, круглощёкий,
неравнодушный к сладкому и к щам,
Роман учил меня как Мастер йоги
полезным, замечательным вещам:
он выучил меня ругаться матом,
кирпич колоть рукой, играть с огнём…
К домашним и воспитанным ребятам
я не тянулась никогда. А в нём
магнит как будто был… И я балдела
от Ромки. Мы дружили — не разлей
ничем, и нашим не было предела
проказам обоюдным. Точно клей
"Момент" искрепил нас вместе. Водостойкий.

Мы днями забавлялись с ним вдвоём
на брошеной давно соседом стройке.
Там были трубы, плиты, водоём
с лягушками. Для детского досуга
нашлось нам предостаточно всего.
Но неприятность сделалась у друга
на этой самой стройке. Моего
соседа я давно уж не видала,
в бытовке покосившейся. Сосед
обил листами рыжего металла
её со всех сторон — от разных бед.