Иван Бахтин - Поэты Урала. Антология в двух томах. Том 1

Вновь гляжу —
не могу наглядеться
на родные
на эти края.
Здравствуй, город!
Ты весь в моем сердце,
комсомольская
юность моя!

Невысоко, недалеко
ходит прямо,
ходит боком
самолет над головой.
Видно,
парень там крылатый,
интересный,
неженатый;
видно, сокол боевой.

У колхозницы Наташи
голова кружится даже.
Может,
снизится сейчас?
Познакомиться б как раз.
И случилось, приключилось:
будто небо обломилось
над околицей родной.
Летчик делает три круга,
будто ветер,
будто вьюга
залетает стороной.
Вот уже стоит машина,
летчик вышел из кабины.
И девчонка —
у крыла:
«Добрый вечер…
Как дела?..»
У девчонки голос звонкий,
у девчонки —
профиль тонкий…
Только летчик —
сам… девчонка.

Не полвека ль назад, высока и стройна,
В этот домик вступила хозяйкой она?

Уложила в сундук подвенечный наряд
И привычно взялась за горшки и ухват.

Чтоб тяжелые ведра не резали рук,
Ей с базара привез коромысло супруг.

Был подарок его расписной красоты:
От крючка до крючка петухи да цветы.

Что река далеко — не беда молодой,
Танцевала под тяжестью ведер с водой.

И не знала она, как смотрел ей вослед,
Как печально вздыхал неженатый сосед.

Но прошли, вереницей промчались года,
И — тяжелою стала речная вода.

Кто считал, сколько раз на крестьянском веку
С коромыслом ходила она на реку?

Если б камнем тропинку устлать до воды,
То, наверно б, на камне остались следы.

Лоб в морщинах давно, на висках седина,
От работы согнулась у старой спина. ~

В коромысле не стало былой красоты,
Помаленьку сошли петухи и цветы.

Год, как выдана замуж последняя дочь.
Год, как некому больше старухе помочь.

Силы будто бы есть, да одышка берет —
От реки до крыльца раза три отдохнет.

Облегчая в колхозе хозяйкам судьбу,
Вдоль села под землей проложили трубу.

Добрались до просохшей в подполье земли
И к старухе на кухню трубу провели.

Желтой медью сияет начищенный кран —
Подставляй под него хоть ведро,
хоть стакан.

Звонко льется вода, и вкусна и светла,
А тропинка к реке лебедой заросла.

И уже коромысло в чердачной пыли
Тонкой пряжей своей пауки оплели.

Кладь, медунка, подполозок, соты —
С детства мил мне этот лексикон.
Чувства меры нету у кого-то —
Говорили: — Обудоха он.

Из какого древнего запечья
Это слово вышло за порог?
Даже Даль, подвижник русской речи,
Натолкнуться на него не смог.

Помню: листьев золото осеннее,
Хмурый Волхов, полутемный дзот.
На пороге дзота пополненье —
Деревенской выдержки народ.

Покурить бы, говорят, неплохо.
Сыплю горсть махорки одному.
— Да куды ты столько, обудоха!
Ha-ко, брат, сгодится самому…

Я всмотрелся в русую пехоту:
По наречью слышу — земляки!
В тесноте обстрелянного дзота
Самокрутки прячем в кулаки.

Покурив, однако, разобрались,
Что друг другу вовсе не сродни:
Я по роду коренной уралец,
А они? Из Вологды они.

Вохма есть еще одна на свете —
Речка вьется через край лесной,
В Вохме той, как и в уральской, дети
По медунки бегают весной.