Иван Бахтин - Поэты Урала. Антология в двух томах. Том 1

Нас не сломит нужда,
Не согнет нас беда.
Рок капризный не властен над нами:
Никогда, никогда,
Никогда, никогда
Коммунары не будут рабами!
Все в свободной стране
Предоставлено мне,
Сыну фабрик и вольного луга.
За свободу свою
Кровь до капли пролью.
Оторвусь и от книг и от плуга.
Пусть британцев орда
Снаряжает суда,
Угрожая Руси кандалами:
Никогда, никогда,
Никогда, никогда
Коммунары не будут рабами!

Славен красный наш род,
Жив свободный народ —
Все идут под знамена Коммуны!
Гей, враги у ворот!
Коммунары, вперед!
Не страшны нам лихие буруны.
Враг силен? — Не беда!
Пропадет без следа,
Коли жаждет господства над нами:
Никогда, никогда,
Никогда, никогда
Коммунары не будут рабами!
Коль не хватит солдат —
Станут девушки в ряд,
Будут дети и жены бороться,
Всяк солдат — рядовой,
Сын семьи трудовой,—
Все, в ком сердце мятежное бьется!

Нас не сломит нужда,
Не согнет нас беда,
Рок капризный не властен над нами:
Никогда, никогда,
Никогда, никогда
Коммунары не будут рабами!

Синяя куртка с грудью открытой,
Неколебимой — тот же утес! —
Вот он, бессмертья лавром повитый,
В шапке, к затылку бурею сбитой,
Гордость Коммуны — красный матрос.

Этот не выдаст в тяжкую пору,
Не затрепещет в час роковой:
Смерть, как и должно дерзкому взору,
Дерзостью встретит: «Шутишь, без спору
Не совладаешь с вольной душой!»

Даже штыками к мачте прибитый,
Тяжко изранен стрелами гроз,
будет бороться, кровью покрытый,
В шапке, к затылку пулями сбитой,
Гордость Коммуны — красный матрос.

Синяя куртка с грудью открытой,
Неколебимой — тот же утес! —
Вон он, бессмертья лавром повитый,
В шапке, к затылку пулями сбитой,
Гордость Коммуны — красный матрос.

Помните? Ночью взвыли заводы:
«Ратуйте, близок гибели миг —
Псков затопили прусские воды!»
Прямо с танцульки, дети свободы,
В Смольный примчали сердце и штык!

Первый в читальнях красного клуба,
Первый в лезгинке, первый в бою;
Жизнью играет дерзко и грубо:
«Шашка так шашка; Люба так Люба!
Вон он, я — ешьте душу мою!!»

Бури встречает грудью открытой:
«Бей, измывайся — крепок утес!»
Вон он, бессмертья лавром повитый,
В шапке, к затылку молнией сбитой,
Гордость Коммуны — красный матрос.

Тишина.
Вечный труженик —
старый Урал,
Как верблюд,
спит врастяжку
под саваном белым.
Спят вершины
и слушают зимний хорал.
Что тревожные сны
навевают несмело.
На просторных полях,
где гуляет мороз,
Увязая в сугробах,
уснули деревни,
Словно пуговки,
кинуты кем-то вразброс
На природе,
угрюмой и древней.
И заводы,
которые шумом своим
Трепетать заставляли
всю землю в округе,
Замолчали…
Из труб их не тянется дым —
Он застыл,
будто замер,
в холодном испуге,
Он покрыл город
грустною пеленой.
И пополз вдоль железной дороги,
Чтоб узнать,
что несут провода
над страной,
Думы их угадать
и тревоги.
Провода же рыдали
и вздохи несли,
Провода же стонали
в пути многоверстном.
И, сверкая огнями,
весь в снежной пыли,
Мчался поезд
под куполом звездным.
Он спешил из Москвы
и дышал тяжело,
Он стремился,
стремился к Уралу,
Чтобы сердце его
тишину здесь нашло,
Чтобы сердце навзрыд не рыдало,
Горе гонится сзади
за ним,
Безутешное,
страшное горе…
Пролетел он, промчался.
Белый стелется дым.
И опять
на уральском просторе
Тишина…