Франсуа Вийон: Лэ, или малое завещание

Взять хоть Дижон, хоть Доль - любые Места, каких невпроворот, Везде синьоры спят былые, Сошедшие под вечный свод. Смельчак, мудрец, злодей, юрод В гроб все до одного легли. Никто сверх срока не живет. Взметает ветер прах с земли.

Принц, всяк червям на корм пойдет. Как ни хитри и ни юли, Ничто от смерти не спасет. Взметает ветер прах с земли.

XLII

Но если папы, короли И принцы, как все люди, тленны, И всем им в лоне спать земли, И слава их кратковрем?нна, Ужели ж я, торгаш из Ренна, Кончины убоюсь? Ну, нет! Кто погулял, как я, отменно, Легко на тот уходит свет.

XLIII

Что бы ни мнил скупец иной, Нам жизнь дается лишь на миг. Мы все у смерти под косой. Вот и утешься тем, старик. Ты встарь изрядный был шутник И зло высмеивал других, А, поседев, и сам привык Сносить молчком насмешки их.

XLIV

Ты, забавлявший встарь народ, Стал скучен всем невероятно: Ты - обезьяна, ты - урод, Общаться с коим неприятно. Молчишь - осудят многократно, Ославив чванным стариком; Раскроешь рот - поймут превратно И скажут: "Ослабел умом".

XLV

Теперь с сумой ходить тебе И кланяться за каждый грош Да слать проклятия судьбе За то, что ты еще живешь, Хоть жить давно уж невтерпеж. Когда б не знал ты, что навек За это в ад отсель пойдешь, Ты сам бы дни свои пресек.

XLVI

Удел старух еще убоже: Краса ушла, богатства нет, И спрос на тех, кто помоложе. Вот и грустят они, что лет Им слишком мало на расцвет Всевышний соизволил дать, Но Бог немотствует в ответ Не знает Он, что им сказать.

ЖАЛОБЫ ПРИГОЖЕЙ ОРУЖЕЙНИЦЫ

Хранится в памяти моей Плач Оружейницы Пригожей. Вновь стать такой хотелось ей, Какой она была моложе. "Ах, старость подлая, за что же Меня так быстро ты сгубила? Как жить, коль я с мощами схожа, А все ж боюсь сойти в могилу?

Я без зазрения вертела Попом, писцом, купцом любым Их так мое прельщало тело, Что с любострастием слепым Они, глупцы, добром своим Пожертвовать мне были рады, Но не всегда дарила им Я то, чего мужчине надо.

Была горда я до того, Что многих сдуру отшивала И тратила на одного Доход, который добывала, А плут за то, что отдавала Ему сполна я всю себя, Мне ставил фонари, бывало, Лишь деньги - не меня любя.

Как позволяла, не пойму, Я нагло помыкать собою За редкий поцелуй ему Прощая грубость, брань, побои И поношение любое? Досель о нем мне по ночам Грустить назначено судьбою. А что в итоге? Грех и срам.

Он мертв давно - уж тридцать лет, А мне досталась доля злая: Надежд на счастье больше нет, Ушла моя краса былая. Стыжусь раздеться догола я: Что я теперь? Мешок с костями, И страх сама в себя вселяю, И от тоски давлюсь слезами.

Где брови-арки, чистый лоб, Глаза пленявший белизной, И золотых волос потоп, И взор, в сердца струивший зной Своею дерзостью шальной, И нос, ни длинный, ни короткий, И рот, что ал, как мак степной, И ямочка на подбородке?

Где гибкость рук моих точеных, И пышность соками налитой Груди, приманки для влюбленных, И зад упругий, крепко сбитый, Встарь намахавшийся досыта, И сладостный заветный клад, Меж двух мясистых ляжек скрытый, И вкруг него цветущий сад?

Лоб сморщен, голова седа, Облезли брови, взгляд поблек, Хоть блеском в прошлые года К себе торговцев многих влек, В ушах и на щеках пушок Щетиною сменился грубой, Нос изогнулся, как крючок, Беззубы десны, ссохлись губы.

Вот участь красоты на свете: Свело дугой персты-ледяшки, Повисли руки, словно плети, С мочалой сходствуют кудряшки, Сгнил сад любви - там запах тяжкий, Обмякли и пожухли сиськи, И ляжки больше уж не ляжки, А съежившиеся сосиски.

Так, сев на корточки кружком, Зимой холодной разговоры Мы, дуры старые, ведем Про золотую нашу пору. Вмиг отгорел огонь, который Мы сглупу развели столь рано. Оскудевает слишком скоро Тот, кто щедрит не в меру рьяно".

БАЛЛАДА-СОВЕТ ПРИГОЖЕЙ ОРУЖЕЙНИЦЫ ГУЛЯЩИМ ДЕВКАМ

Не отвергайте беспричинно Небесполезного совета Ты, кошелечница Катрина, И ты, ткачиха Гийеметта. Всю ночь ловите до рассвета Поклонников любого сорта Желанны вы лишь в дни расцвета: На торг нейдут с монетой стертой.

Пусть грубы, скупы, злы мужчины Зря, Бланш-башмачница, не сетуй И с кротостию голубиной Служи им, шляпница Жаннетта. Ведь чуть для вас минует лето, Вы не годны уже ни к черту, Как клирик, что презрел обеты: На торг нейдут с монетой стертой.

Чарует не лицо - личина, Которая на нем надета. Отнюдь не красоты картинной Ждет друг от своего предмета, Но нежности, тепла, привета, А у старух дыханье сперто, И потому тепла в них нету. На торг нейдут с монетой стертой.