Андрей Дементьев - Утро начинается с любви

Еще в каком-нибудь году

Тебя вернет нам чей-то возглас…

Ты обернешься.

И тогда

Вдруг вспомнишь —

Как ты молода…

Мы за мещанство принимаем часто

Смешную бесшабашность дурака.

Не верьте!

Настоящее мещанство

Зловеще,

Словно ненависть врага.

Лишенное романтики и таинств,

Как прежде, надуваясь и сопя,

Оно в душе весь мир

Нулем считает

И единицей чувствует себя.

Подсиживанье, трусость и так далее,

Слепое поклонение вещам…

А вот, скажите,

Вы хоть раз видали

На честность ополчившихся мещан?!

О, как они расчетливы, канальи!

И как коварны в помыслах своих!

И сколько душ великих доконали

За то, что те талантливее их.

Мещанство не прощает превосходства,

Завидует успеху и уму.

И если уж за что-нибудь берется,

Так, значит, это выгодно ему.

Не верьте напускному благодушью,

Когда оно о дружбе говорит.

От чьей руки пал Александр Пушкин?

И чьей рукою Лермонтов убит?!

Мещанство было к этому причастно.

Оно причастно к подлости любой.

Мы жизнь свою не отдадим мещанству!

И только так.

И только смертный бой.

Родила его солдатка.

С фронта письма шли в их дом.

Было страшно ей и сладко

В ожиданье горьком том.

Но пропал отец на фронте.

Не вернулся муж домой.

Только жалостью не троньте

Этой горести людской.

Рос мальчишка добрым, нежным,

Потому что до конца

Не теряла мать надежды

Увидать его отца.

Рос мальчишка смелым, сильным

И защитник ей, и друг.

Потому что был он сыном

Их надежды и разлук.

На отца он рос похожим.

И судьба его светла,

Как ей жаль, что мало прожил

Тот, кого она ждала.

Коварнее, чем гларус, птицы

Я не встречал пока.

Типичные убийцы

Исподтишка.

Они живут морским разбоем.

На берег выброшенный краб,

Считай, навек простился с морем,

Поскольку он на суше слаб.

Он на песке клешней напишет,

Что не был трусом в этот миг.

И лишь на дне морском услышат

Его предсмертный слабый крик.

А волны будут так же биться.

И, ожидая жертв со дна,

Стоят пернатые убийцы.

И чья-то участь решена.

О преднамеренная ярость!

Не так ли среди нас порой

Всегда найдется некий гларус —

Охотник до беды чужой.

Планета не может,

Не хочет жить в страхе,

Как прежде.

Чтоб рушились судьбы

И дети сходили с ума.

Как трудно порою пробиться

Добру и надежде

Сквозь чье-то отчаянье,

В чьи-то сердца и дома.

Но есть на земле

Среди нас круговая порука.

Порука сердец.

И надежды, живущей с людьми.

Мы все в этой жизни

В ответе за мир,

Друг за друга.

И землю берем

На святые поруки любви.

Если придется —

Мы встанем в ряды поименно.

И все языки и наречья

Сольются в строю.

И мир победит…

Мы спасем его шелест зеленый.

Улыбки детей.

И великую землю свою.

Я брожу по майскому Парижу.

(Жаль, что впереди всего три дня.)

Я брожу в надежде, что увижу

Женщин, изумивших бы меня.

Я искал их при любой погоде…

Наконец все объяснил мне гид,

Что пешком красавицы не ходят.

И сменил я поиск Афродит.

На такси по городу мотался,

На стоянках вновь смотрел в окно.

По бульварам, словно в модном танце,

Обгонял «Пежо» я и «Рено»…

Я искал их – черных или рыжих…

Но не повезло мне в этот раз…

И с тех пор не верю, что в Париже

Женщины красивей, чем у нас.

Лес, я снова пришел сюда.

Ты такой ж – густой, прямой,

Словно прожитые года

Обошли тебя стороной.

Словно не было ни войны,

Ни железных дождей, ни гроз.

Снова полон ты тишины,

Да цветами по грудь зарос.

Я пришел к тебе, мирный лес,

Поклониться друзьям своим,

Тем, кого потерял я здесь,

Кто тобою теперь храним,

На поляне у трех берез

Шепчет их имена листва,

И от слез, не твоих ли слез,

До сих пор здесь сыра трава?

У заросшей могилы их