Андрей Дементьев - Утро начинается с любви

Мне твой успех дороже всех похвал.

Лишь только бы звучал твой голос снова.

Тебя твой дар в такую высь призвал,

Где нету ничего превыше слова,

Которые сутки

Все море штормит.

Неужто на шторм

Не истрачен лимит?

Но катятся волны

С утра до утра.

А все говорят,

Что природа мудра.

Вон сколько впустую

Затрачено сил…

Как будто бы кто-то

Об этом просил.

Капризный, неистовый,

Злой водоем.

Мне жалко всю живность,

Живущую в нем.

Наверно, у крабов

От шума мигрень.

Я морю кричу:

– Неужели не лень

Тебе эти тонны

Бросать день-деньской?!

Неужто тебе

Неприятен покой?

И море вступило

Со мной в разговор:

– Я мщу за молчание

Мертвых озер,

За горькую тишь

Изведенных лесов,

За память притихших

Речных голосов.

Хочу, чтоб вам души

Омыла волна,

Чтоб помнили люди —

Природа сильна…

Мне мэр Нью-Йорка премию вручил.

И я на лаврах пару дней почил.

И ликовал, что признан в США,

Хотя к призу не дали ни шиша.

Зато престиж… Я первый из коллег,

Кто в шок своих соперников поверг.

Я первый русский, кто отмечен там,

Где знают цену и чужим трудам.

Стоит скульптура на моем столе —

Как память о высоком ремесле.

Сошлись навек в пожатье две руки

Всем отчужденьям нашим вопреки.

Мой дед был грузчик. Я гордился дедом.

Сажень в плечах. Литые кулаки.

Когда он что-то по хозяйству делал,

То звал меня: «Андрюша, помоги…»

Я помогал… Но понял много позже,

Что это дед воспитывал меня.

Чтоб жизнь свою я в праздности не прожил,

Не потерял в безделье бы ни дня.

Мы жили в старом доме двухэтажном.

За домом – сад. Шесть яблонь и парник.

На всю семью – велосипед со стажем.

И сабля деда – над рядами книг.

Вставал дед рано. Сам картошку жарил.

Привычно резал хлеб и ветчину.

И я любил чаевничать с ним в паре,

И слушать про Гражданскую войну.

Никто в округе с ним вовек не спорил,

Скользнув глазами по его плечам…

А в праздники он пел в церковном хоре.

И голос деда громче всех звучал.

Нас разлучили с дедом утром ранним

В том ненавистном сталинском году.

И до сих пор я той разлукой ранен,

И встречи с ним я суеверно жду.

Дед не вернулся… Он погиб в неволе.

Прошли года… Я тоже дедом стал.

И все, что от него тогда усвоил,

Я через сердце внукам передал.

Мы не похожи на своих детей,

Как жаль,

Что на детей мы не похожи.

Они не просто трижды нас моложе, —

Они честней в наивности своей.

Мы изменяем детству своему.

И все,

Чем в детстве так душа богата,

Потом в себе мы прячем виновато.

Едва ли понимая —

Почему.

А почему мы с детством разлучились?

И наши дети этот путь пройдут, —

Восторг они заменят на учтивость,

Доверчивости строгость предпочтут.

Природа нам оказывает милость:

Мы в детях повторяемся своих…

Но не об этом мой наивный стих.

Хочу,

Чтобы в нас детство повторилось.

У Вечного огня,

Зажженного в честь павших

Не на войне минувшей —

Павших в наши дни,

Грущу, что никогда

Они не станут старше,

И думаю о том, как молоды они.

Им жизнь не написала

Длинных биографий.

Была лишь только юность,

Служба и друзья…

И смотрят на меня

С печальных фотографий

Безоблачные лица,

Весенние глаза.

И возле их имен —

Живых, а не убитых —

Мы все в минуты эти

Чище и добрей…

И падает снежок

На мраморные плиты —

Замерзшие в полете

Слезы матерей.

Овалы фотографий —

Вечные медали

Не на седом граните —

На груди страны…

На прошлую войну отцы их опоздали.

И гибнут сыновья,

Чтоб не было войны…

Их мужество и жизнь

Для нас навеки святы.

Ракета смотрит в небо, словно обелиск.

Легли в родную землю славные ребята

И подвигом своим над нею поднялись.

В твоих глазах такая грусть…

А я намеренно смеюсь,

Ищу веселые слова, —

Хочу тебя вернуть из прошлого.

Ты не забыта и не брошена.

Ты незамужняя вдова.

Я знаю: он разбился в Вишере —

Твой автогонщик, твой жених.

Теперь живешь ты за двоих.

А все, кто рядом, —

Третьи лишние.

Но двадцать лет – еще не возраст.

Еще не плата за беду.