Александр Долгушин - В другом мире

В пространстве голом – как в чащобах
Застрял каштан – рогатый лось.
В его ореховых утробах
Ещё ничто не родилось.

И мы когда-то жили-были,
Любили (помнишь?) были те
Среди полезной книжной пыли,
В многоэтажной высоте.

Пуста облупленная чаща.
Полна обрывками бумаг.
Тоскливо, мокро и пропаще.
Коллаж из лиц и колымаг,

Домов, салатных блюд в горошек,
Электровентканалсистем.
Как город тих и позаброшен!
Как грустен! Только вместе с тем…

Из снега ветер вьёт верёвки.
Фонарь скукожился – продрог.
Нет звёзд для ориентировки,
Нет окончания дорог.

Темно, бело и антарктидно.
Сугробы мягче, чем постель.
Протянешь ноги – их не видно! —
Такая на дворе метель!

Средина лета. Зреет земляника.
Но солнца нет, и ягода кисла.
Без солнца нету жизни, если вникнуть.
Неделю дождь взахлеб земля пила…

Дождь кончился, и соловей коленце
Такое выдал – в пляс пущусь вот-вот!
И радуга цветастым полотенцем
Накинута на чистый небосвод.

Попить комар пристроился. Гляди-ка —
Вампир нашелся маленький какой!..
Невестится, капризна, ежевика,
Колюча – не дотронешься рукой.

А капли красных ягод на опушке —
Совсем как лыко каждое в строку!..
И катится картавинка кукушки
В лесу, о сосны стукаясь: «Ку-кууу!»

И к нам стучится тот же самый дождь.
Ну, может, он совсем не то же самый,
Но, как две капли, на него похож,
В рябые стёкла стукотит и в рамы.

Ворон компашка принимает душ.
Им по душе он – не кормите хлебом!
Растут деревья из глубоких луж,
Воткнутые в расхлябанное небо.

Что ж, с лёгким паром, пуха и пера
Рождённым в однояйцевой сорочке!
Да хорошо, что льёт как из ведра! —
Могло бы лить – как из дубовой бочки!

А ты в тепле избушечьем сиди,
Себя закутав в плед, как в сонный кокон…
В Гадюкино чудесные дожди
Густым небесным истекают соком.

Туманное марево. Видно, наощупь
Трухлявое дерево все ж отыскав,
Стучит где-то дятел в березовой роще.
Не дам и полушки за жизнь червяка.

Стволы – привиденья. Шарахаясь, эхо
Стучится, как дятел, об эти стволы.
Окутаны сосны щетинистым мехом.
Прилипчивы капли янтарной смолы.

Блуждаю по лесу, как ежик в тумане —
Голодный, холодный. усталый, хромой.
Мечтаю о чае, о мягком диване,
О тропке, ведущей из леса домой.

Мне вслед муравьи кулаками грозятся.
Березовый сумрак в логах бирюзов.
И мох, эта лучшая из изоляций,
Глотает, как губка, мой чахленький зов.

«Ау!» – И, шарахаясь, мечется эхо,
Качаются черных озер берега.
Как видно, морочат меня ради смеха
Кикимора, леший, иль Баба Яга.

А мне не до смеха уже. Жутковато.
Не радует ягод совсем урожай.
Во всем, видно, жадность моя виновата!
Где север, где солнышко? Соображай!

Залезь на сосну, на колючую елку…
Все способы поиска – гнусный обман!
Здесь город искать – словно в сене иголку,
Когда – тишина. Первозданность. Туман…

«Направо пойдешь…» – Вспоминается камень.
Клянусь, я усвою суровый урок! —
Мне б только почувствовать вновь под ногами
Надежную прочность бетонных дорог!..

Как мы беззащитны на этой планете,
Когда в одиночку, да без «калаша»…
Пугливые и бестолковые дети!..
Все, больше от города я ни на шаг!

Бьёт волна в пустую грудь баркаса.
И в корму она баркасу бьёт,
И в борта. Он плыл по морю брассом.
А теперь песок хребтом скребёт.

Ласты склеил. То есть, вёсла слОжил.
Будто крылья чаячьи сложИл.
Будто кто коня в лугах стреножил
У межи, кончаются где ржи.

Кони ржут. Трава им… Нам – по пояс.
Серп луны, похоже, съела ржа.
Догорел костёр. Иссякла повесть.
Брат уснул. Уснули сторожа.

Сон земли могуч и беспробуден.
Долгий зов – звезды короткий век.
А «тогда придите, и рассудим» —
Кто ты, что ты, горе-человек.

Вспомню детство. Как забытый запах,
Как забытый вкус… Издалека
Принесет орлиный ветер в лапах
Перистые очень облака.