Евгений Лукин - Избранное. Стихи, поэмы, переводы

И воскликнуло вещее Диво в клубящейся мгле,
Повелело прислушаться всем чужеземным народам,
И счастливая весть полетела по Русской земле,
Понеслась к Лукоморью и дальше, к Железным Воротам:
В Риме, Кафе, Царьграде и Тырнове славу поют,
Что великая Русь одолела Мамая в бою.

В небе сильные тучи сходились одна на одну,
В них и громы гремели, и молнии часто блистали.
То для сечи сходились две рати на быстром Дону,
То гремели мечи, то сверкали доспехи из стали.

Не туриный отчаянный рык доносился с полей —
Умирающих русских князей крик и стон безутешный:
Воеводы Микула, Андрей, Михаил, Тимофей
И другие мужи полегли на равнине прибрежной.

А чернец Пересвет к уреченному месту спешит.
Помолившись Христу, на коня боевого садится.
«Ныне время и старому помолодеть, – говорит. —
Ныне время и доброму молодцу чести добиться,
Свою крепость и мощь испытать, постояв за страну.

Лучше в битве погибнуть, чем жить в бусурманском плену!»
На коне боевом он несется на вражеский стан,
Раскалившийся воздух клинком рассекая со свистом.
И Ослябя ему: «Вижу я, что ты тяжек от ран
И лежать тебе, брат Пересвет, в ковыле серебристом,
А тебе, сын мой Яков, лежать во степи у куста
За обиду великого князя, за веру в Христа».

Превеликая скорбь на Рязанскую землю сошла:
Ни пастух, ни оратай в полях не кричали забытых,
Только граяли вороны, мертвые чуя тела,
Да еще куковали кукушки, считая убитых.
Этот грай было страшно и жалостно слышать во мгле.
Вековые деревья печаль преклоняла к земле.

Эти песни, что птицы поют,
Так похожи на плачи и стоны.
По убитым в далеком краю
Голосят воеводские жены.

Воеводы Микулы жена,
Причитает Мария в печали,
Причитает с зарею она
На Москве, на высоком забрале:

«Ты течешь в Половецкой земле,
Точишь камни, донская стремнина.
Ты волною ко мне прилелей,
Прилелей моего господина».

И встречает рассвет над рекой
Тимофея жена молодая,
На отвесной стене крепостной
Причитает Федосья, рыдая:

«Скрылась радость из славной Москвы,
Улетела из нашего края.
Я уже не увижу живым
Никогда моего государя».

На Москве городская стена
Поутру и грустна, и уныла.
Плачут Марья, Андрея жена,
И Аксинья, жена Михаила:

«Свет померк и для нас – из полей
Донеслись полонянные вести:
Ссели молодцы в поле с коней,
Полегли на погибельном месте».

Уже Диво ликует под звоны татарских мечей,
Под предсмертные стоны израненных русских князей.

Нет, не щуры поют над рекой
Эти песни тоски и печали.
На Коломне, с воскресной зарей
Плачут жены на древнем забрале:

«О, Москва, ты быстра и светла,
Ты и к морю течешь напрямую.
Но зачем ты мужей унесла
В Половецкую землю чужую?

Князь, ты можешь веслом заградить
Быстрый Дон и в бою вероломном
Мечу мертвым врагом запрудить
Или вычерпать Днепр шеломом?

Так замкни ты ворота Оке,
Чтоб поганые к нам не ходили,
А то наших мужей вдалеке
Эти рати уже утрудили!»

И тогда князь Владимир Андреевич вздыбил коня
И помчался вперед, золоченым шеломом сверкая.
Свое сердце неистовой яростью воспламеня,
В битву ринулся он, за собой храбрецов увлекая.

Крикнул брату Владимир: «Князь Дмитрий! В тяжелые дни
Для великой Руси ты оплот и защита стальная.
Бей врагов неустанно – уже наступают они!
Еле движутся кони, в кровавую топь увязая:
Так страшны и жестоки потери у русских полков.
Уже жалостно видеть кругом христианскую кровь».

И воскликнул князь Дмитрий: «Бояре и дети бояр!
Это вам не хмелящие меды пивать по уделам.
Время славу себе добывать, сокрушая татар,
Время робким смелеть и заслуживать почести смелым!»

И слезу со щеки он смахнул рукавицей своей:
«На Тебя одного уповаю, Господь Вседержитель!
Да не будет позора на мне до скончания дней,
Да не будет мой враг, да не будет мой враг – победитель!»

То не сизый орел с соколами по небу летит,
То великий князь Дмитрий с полками спешит, кличет брата:
«Нам испить эту горькую чашу до дна предстоит.
Нападем со своими дружинами на супостата!»