Николай Серый - Тёмные лучи

В бессмертие души не стану верить я.

Но если вера вдруг в бессмертье душ наполнит

Рассудок грешный мой, – не захочу я рай…

И пусть тогда Господь мои кощунства вспомнит,

А я взмолюсь Христу: мне вечной тьмой воздай!..

(03 мая 1994 года, Армавир)

***

И снова осень, и ручей, и дом,

Где, будто встарь, мне вечерами рады…

Иконные и токи, и оклады,

И солнце над часовней за окном…

И я бессилен больше не скорбеть,

Что всё для нас не кончилось на свете…

Ведь знал, прощаясь, я, что надо умереть

И не застрять в позорном лихолетье…

(16 августа 1994 года, Армавир)

В харчевне карачаевской – харчо,

И белое вино, и бастурма, и полдень…

А рядом девичьи и кудри, и плечо,

И свет её лица, как будто он – Господень…

А в небесах – прохлада вешних гор,

И белый голубь, как благословенье…

И мнится мне, что Боже длань простёр,

Нежнейшую, как в детстве умиленье…

(17 августа 1994 года, Черкесск)

***

На круглом столе и наливки, и мёд,

В осенней беседке все запахи лета,

И вечер, как тайну, тепло бережёт

И токи янтарного липкого света…

Мне гостья внушала, что беды во мне,

И если себя изменить я сумею,

То горькие истины будут добрее,

И боль станет сладкою, будто во сне…

(18 августа 1994 года, Армавир)

***

Снова цветенье и запахи сада,

Бденье ночное у лампы на даче…

Больше соблазнов и грёз мне не надо,

Я не хочу ни страстей, ни удачи…

Робко склоняюсь над Ветхим Заветом,

Жёлтая лампа букет золотила…

Пыхнет ли Боже в душе моей светом,

Если мне душу судьба погасила?..

(24 января 1995 года, Армавир)

Священник смотрел на неё утомлённо,

И белые губы игуменьи сжаты,

И запах весенний, закатный и знойный

Вливался во хлад монастырской палаты.

И слёзно смуглянка в обитель просилась,

И красные губы шептали обеты…

И видеть мне это – Господняя милость

И чудо с явлением Божьего света…

(18 февраля 1995 года, Армавир)

***

Сколь много гомона, страстей и чепухи

С любовью и в саду, и в доме над заливом!..

Я весело творил у озера стихи,

И самому себе казался я счастливым…

Но осень и душа простилися с теплом,

И листопадами разлуки замелькали…

Былые радости мне стали лютым злом,

Как только мной они недостижимы стали…

(13 апреля 1995 года, Армавир)

***

Пасхальная, мистическая ночь,

И в храме пенье: «Господи воскресе…»

И с паперти смотрю я в поднебесье,

И никого мне полюбить невмочь.

Я всё любви не обрету и мучусь,

И то мерзит душе, что хочет люто плоть…

И за какой же грех дана мне эта участь?..

И в чём мне каяться не дал понять Господь…

(17 мая 1995 года, Армавир)

В беседке ночью комары томили,

И речи гостьи безразлично-чинны,

И тело вдруг моё забередили

Наивные, забытые святыни.

И всё забытое упорно билось в память,

И разум робко ожидал мучений,

И, наконец, в нём принялись шаманить

Былые ночи, призраки и тени…

(04 августа 1995 года, Армавир)

***

На зорьке – запах леса и реки,

И плоть хмельна и зеленью, и летом,

Туман пронизан розоватым светом,

И блики рос, как бледные зрачки…

Душе и вере больше нет оков,

И благость Божья горячей и ближе,

И мнится мне, что множество миров,

Незримых прежде, скоро я увижу…

(23 августа 1995 года, Армавир)

***

В храме допели унылую требу,

Солнечно-снежная паперть.

Хлопья, мерцая, канули с неба,

Глупо хотелось заплакать.

Память опять паучихою стала,

Мнилась дорога всё той же…

Только без той, чья любовь измеркала

Сыпью снежинок на коже…

(05 ноября 1995 года, Армавир)

Навозный запах, серо-влажный день,

И улица, заветная когда-то…

Акации уж нет, один замшелый пень,

Уже снесён забор дощатый.

Но суетня весенняя собак,

И воробьёв крикливая игривость!..

Я вижу в этом добрый Божий знак,

И я Господню предвкушаю милость…

(14 марта 1996 года, Армавир)

***

А ночью – буйный и со снегом дождь,

И я за книгой вспомнил глупо лето…

И мёд со мной, и винограда гроздь,

И блудный кот, уютом обогретый.

Ласкает мордой ноги он мои,

И, очень чёрный, выгибает спину…

К коту питаю дольку той любви,

Что в этом одиночестве повинна…

(07 мая 1996 года, Армавир)

***

В рассветном тумане – предчувствие снега

И с инеем жухлые листья…

И близко с надсадой скрипела телега,

И пёс забрехал голосисто.

И кучер хлестнул вороную кобылку,