Николай Серый - Тёмные лучи

Разом завыли в ночи.

Знание истин есть кара господняя,

Правда о людях страшит…

Хочется быть мне глупей и свободнее,

Если мне Боже простит…

(25 апреля 1993 года, Армавир)

***

Мужские лица были хмурыми

В осенней смеси снега и дождя…

Бодрились женщины со спинами понурыми,

В седую темень уходя.

И снова водка в захламлённом баре,

И снова улиц человечий сор…

Как будто нас украл бесовски хитрый вор

И нечисти нас продал на базаре…

(02 июня 1993 года, Армавир)

***

И душной ночью мы в церковный сад

Вошли гурьбой, смеясь не благочинно…

Там пили лёгкие мерцающие вина,

Там взоры грешников по благости скорбят.

И прелесть храма обостряет боль

И чудится безгневной карой Божьей…

Бог мучил нас красой за грешную юдоль,

За истины, объявленные ложью…

(09 июня 1993 года, Армавир)

Жасминово-прохладный воздух,

Клочки тумана и роса рассвета…

И кажется, что вечным будет отдых

Здесь у окна, камина и букета.

У этой книги с золотым обрезом

Какой-то ветхий и весёлый запах…

И я упьюсь и мёдом, и шартрезом

Из рюмочек лилово-розоватых.

И страх замрёт в моей телесной бездне

И лишь на миги проскользит в сознанье…

Я знаю: превращается в возмездье

Любое счастье при своём скончаньи.

А женский смех беспечней и свободней,

И как дурманы белизна и кожа…

И всё же грех – создание Господне,

И всё-таки пороки – не безбожье!..

Не выскажу я Господу укора

За то, что в нас забаламутят черти…

Здесь на ковре весёлые узоры

И всюду блики и любви, и смерти…

(07 октября 1993 года, Сочи)

***

Юркие, белые, хрупкие пальчики,

Вычурно смел макияж.

Вместо улыбок – смешки и оскальчики,

Вместо хотения – блажь…

Вспомнил утехи я вечером млечным,

Снежные хлопья в окно…

Было бы счастье безмерным и вечным, —

Счастьем не было б оно…

(19 октября 1994 года, Армавир)

И вновь осенний и старинный дом,

И скрип ночной, и в полумраке вина…

Мы сели с ней за дедовским столом,

И замер пёс лохматый у камина.

Я в этом доме нынче только гость,

И мой удел – спокойная учтивость…

И гложет псина мозговую кость

Без всякой благодарности за милость…

А после мы задумчиво прошлись

По тёмной и скрипучей галерее…

Я слышал писк весёлых юрких крыс,

И с каждым часом было холоднее.

Мы замерли у круглого окна,

За стёклами – нагие ветки дуба…

Я клеветал, что наша суть грешна,

И был оскал смешной и белозубый…

И под навет скрипел дырявый пол,

О прошлом я твердил, как о позоре…

Хулы я много вздорной намолол,

Боясь, что нежность превратится в горе…

(23 октября 1993 года, Армавир)

***

Я смотрел у окна на скрипучем паркете,

Как вечерняя мгла поглощала оттенки,

Пожирала осеннюю прелесть соцветий

И узоры ковров на тахте и на стенке.

А ведь краски живут и во мгле, потаённо, незримо,

Их хранит темнота, словно тайных и доблестных пленных…

Так великие мысли от разума телом таимы,

Коль не явит их блеск откровений священных…

(23 декабря 1993 года, Армавир)

Встреча под вечер в саду золотистом,

Запахи яблок, наливок и мёда…

С ней я, как встарь, был наивно-речистым,

Я уверял, что минули невзгоды…

Глупость надежд пусть не будет обузой!..

Боже, яви мне суровую милость:

Дай избавленья от вздорных иллюзий,

Дай, чтобы чаянье с явью смирилось…

(26 декабря 1993 года, Армавир)

***

А ночью в церкви – и весна, и бденье,

И всё земное мнится мне грехом,

И пламя свеч колеблют песнопенья,

И белый попик весел под хмельком.

А рядом люди на колени пали,

И ночь пасхальная за окнами светла…

И вдруг по храму тени замелькали,

Как души, отвергавшие тела…

(15 февраля 1994 года, Армавир)

Творю в ночной росе молитву о покое,

Акации вокруг церковные цветут…

И вдруг я расстаюсь с раздумьем и тоскою,

Но счастлив этим я лишь несколько минут.

И вновь мучительны и звёзды, и цветенье,

А тело грешное измучено душой…

Ужели мне искать покой в исчезновеньи?..

И будет ли душа в бесплотной жизни мной?

И кем мой станет дух, когда лишится тела?..

Ужель не вспомнит он, как вместе с плотью жил,

Как, слабая, она в соблазнах сладких млела,

И грозно он её за суетность хулил?..

Душа и плоть мои, друг друга искалеча,

В борении своём и создали меня…

И если быть иным без их противоречий, —