Роберт Бернс - Стихи Роберта Бернса. В переводе Юрия Лифшица

А в ночь Хэллоуина, у дома,
казалось, явился шатен:
по внешности очень знакомый —
в штанах сероватых Тэм Глен!

Не жалко мне черной хохлатки,
сестра, если гласом сирен
промолвишь ты нежно и сладко,
что станет мне мужем Тэм Глен.

Он – звонкий, шустрый парень мой!
Он – крепкий, статный парень мой!
Назвал бы он меня женой,
он, с Белою Кокардой милый мой!

Родился в Абердине он,
красивей всех, кто там рожден.
Сердца наполнил нам тоской
он, с Белою Кокардой парень мой.

Продам кудель, веретено,
коня с коровой заодно,
и он возьмет меня с собой —
он, с Белою Кокардой мой родной.

Он – звонкий, шустрый парень мой!
Он – крепкий, статный парень мой!
Назвал бы он меня женой,
он, с Белою Кокардой милый мой!

Куда мне, бедняжке, на что мне, бедняжке,
на кой мне, бедняжке, столетний сморчок?
Но мать во мгновенье просватала Дженни
за малые деньги и поля клочок!

Собачится жутко он круглые сутки,
от кашля и жалоб совсем изнемог;
безмозглый и злобный, и холоднокровный —
с девчонкой в постели! – столетний сморчок!

Он требует ласки, но сердится адски,
поскольку осечки мне ставит в упрек;
ревнует на ложе меня к молодежи —
откуда он взялся! – столетний сморчок!

Но старая тетка, жалея молодку,
бесить старикашку дала мне урок.
А сдохнет, проклятый, – на вдовьи деньжата
польстится иной молодой женишок.

Прекрасна ты – любой готов
влюбиться по уши, но я
не знаю подходящих слов,
чтобы зажглась душа твоя.

Прелестна ты, но так щедра,
даря от нежности своей,
как щедры глупые ветра,
когда целуют всех людей.

Красив шиповника бутон,
но цвет и нежный фимиам
утратит в одночасье он,
когда пойдет он по рукам.

Хотя живешь ты, веселясь,
но и с тобой поступят так:
сорвут и бросят прямо в грязь,
как омерзительный сорняк.

Ощущений тонких чары,
Нэнси, ведомы тебе,
ибо злой беды кошмары
были и в твоей судьбе.

Лилия красой блистала,
нежась в солнечных лучах,
но от бешеного шквала
разлетелась в пух и прах.

Дрозд веселый, звонко клича,
завораживает бор,
но глядит, как на добычу,
на него крылатый вор.

Чувства тонкого извивы —
это наш бесценный клад:
сладкозвучные мотивы
скорбной музыкой звучат.

Пустынные горы встают впереди,
лелея поток на широкой груди,
где кормятся выводки перепелов,
где слышатся звуки пастушьих рожков.

Ни солнечный дол, ни речные струи
ничуть не милей, чем глухие ручьи.
Живет здесь на воле, проста и чиста,
девчонка, отрада моя и мечта.

Высоко в горах, где ручей за ручьем,
струится своим серебристым путем,
с любимой моею мы бродим подчас,
и время любви незаметно для нас.

Прекрасна едва ль, но пригожа она;
не очень учена, но сердцем умна;
совсем не знатна; но в нее я влюблен,
поскольку любовью ее покорен.

В бою с Красотою кого не сразят
румянец и вздох, и застенчивый взгляд?
А если ей стрелы Ума и Острот,
то прямо в сердца сквозь глаза попадет.