Вильям Шекспир: Сонеты. Перевод Юрия Лифшица

Переводчик Юрий Лифшиц

© Вильям Шекспир, 2017

© Юрий Лифшиц, перевод, 2017

ISBN 978-5-4483-2559-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Перед вами, дорогой читатель, новое переводческое прочтение сонетов Уильяма Шекспира, выполненное поэтом Юрием Лифшицем. Хорошо известно, что этому прочтению предшествует более чем вековая история русских воплощений бессмертных стихов. В ряду предшественников есть личности знаменитые, выдающиеся: Н. В. Гербель К. К. Случевский, В. Я. Брюсов, Т. Л. Щепкина-Куперник, Н. А. Холодковский, С. Я. Маршак, О. Б. Румер, Б. Л. Пастернак, А. М. Финкель и многие-многие другие. Работы некоторых из них прославили отечественную школу поэтического перевода и стали заметным событием в культуре русской словесности.

Тем не менее, в последние десятилетия активно появляются новые переводы сонетов Шекспира. Зачем это нужно переводчикам? Неужели для того, чтобы потешить графоманское самолюбие и посоревноваться не только с предшественниками, но в какой-то мере и с самим великим стратфордцем? Какая сила заставляет их отказываться от проторенных путей и заново пробиваться собственным поэтическим дерзанием в такую далекую от нас культуру? Не берусь ответить на эти и подобные вопросы. Слава Богу! – чудо творчества всегда оставалось великой тайной, даже и для окаянного нашего времени, которое так любит срывать покровы, изобличать и разуверяться. Но поразмышлять об этом интересно.

Во-первых, почему так влечет сонет? Отшлифованный веками, его поэтический канон невероятно строг. Всегда только 14 строк. Ничего, кроме союзов и предлогов, нельзя повторять. В начале – экспозиция темы. Потом – ее развитие, часто задаваемое в противопоставлении. В конце – лаконичный афористический итог. Закон поэтического жанра, который существует с XIII столетия, разрешал только очень несущественные различия: классический итальянский сонет (2 четверостишия +2 трехстишия); опрокинутый сонет (2 трехстишия +2 четверостишия); сплошной сонет (все в двух рифмах) и пр. Шекспир делал так называемый английский сонет (3 четверостишия + двустишие). Но все равно все эти вариации в принципе оставляли канон неизменным и жанровое «лицо» сонета – независимо от того, был ли он написан в эпоху Ренессанса, или в серебряном веке – было неизменно узнаваемым. Но самое удивительное – одно формальное соблюдение канона вовсе не делало стихотворение сонетом. Нужно было еще и глубинное поэтическое проникновение в то, что принято называть «памятью жанра», особое ощущение таинственной магии сонета; нужно, чтобы жанровый канон был не извне задаваемым стандартом, а органичным отражением творческого движения авторского сердца, очарованного этой тайной.

Интересно, что русский сонет, хотя и имеет свою достаточно выразительную историю, в отечественной системе поэтических жанров не стремился выходить на первые места. Поэтому задумываясь об исторических судьбах сонета, в первую очередь мы вспоминаем европейских мастеров: Данте, Петрарку, Ронсара, Камоэнса, Шекспира и др. Но далеко не всегда при этом отдаем себе отчет в том, что знаем этих поэтов благодаря русским переводам. Специалисты давно заметили, что литературные переводы играют огромную роль в становлении переводящей литературы: зачастую они заполняют собою те творческие лакуны, которые по разным обстоятельством не были в достаточной мере заполнены самой этой литературой. Нет, к примеру, у нас классических трагедий и комедий – но есть их великолепные русские переводы. Не стал сонет магистральным жанром в русской литературе – но русские переводные версии западных классических сонетов по-своему сделали их ярким фактом нашей, отечественной традиции и, несомненно, способствовали становлению и утверждению отечественного сонета.

А Шекспир, почему он так привлекателен? Впервые его признали гением в XVIII в. Тогда же, и именно в связи с ним, утвердилась в эстетике сама категория «гений». Неведомый ранее англичанин ломал сложившуюся франкоцентристскую картину литературного мира. Поэтому о нем с особенным восторгом заговорили в Германии и России: эти молодые, определяющиеся культуры увидели в Шекспире не только вдохновляющий пример и богатейший художественный источник. Он стал для них залогом уверенности в их собственном будущем величии и убедительным стимулом в утверждении своего культурного достоинства. А современное понимание гения Шекспира открыло новые широкие горизонты удивительных культурных откровений. Шекспир давно перестал быть только конкретно-историческим человеком, создавшим конкретно-исторические произведения. Он стал феноменом, идеалом, мифом, но самое главное – он стал окрыляющим творческим началом всей последующей культуры.