Людмила Козлова - Не горюй!

Домой возвращается стадо,

И пахнет сырая трава,

М плакать от боли не надо,

От дум не болит голова.

И хочется, хочется верить-

Душа не изведает зла.

И всюду откроются двери

Для счастья, любви и тепла.

Дикая мальва

раскрасила склон.

Зноем исходит

седой небосклон.

Влажную негу

песчаной косы

Черпает небо.

Земные весы

Еле заметно

клонятся туда,

Где листопадом

помчатся года,

Где и любимый

привычен во всём,

Где сединою висок занесён.

В тихих канавах ожил

Жёлтыми брызгами солнца

Цвет мать-и-мачехи. Жизнь

Словно бы вновь создаётся.

Снова с начала начал,

Снова с зародыша – точки,

Ливнями бредившей почки.

Быстро, легко. Сгоряча

Всё оживает, а ночью

Юной черёмухи чад

Снова прорваться захочет

В окна, не зная преград.

Смирись – поверь,

Что ты – никто!

В той вере – сладкий яд:

Ни спроса нет,

Ведь ты – никто,

Ни горя, ни наград.

И только

Слабенький укол

Тревожит до тоски:

Сегодня

Старый друг прошёл

И не подал

Руки!

Светло и чисто верить мне

В любви незрячую отвагу,

Как народившейся сосне

Расти, не думая про влагу.

Сто раз разбиться о любовь —

Больнее нет, наверно. Боли!

Но против разума и воли

Мне к ней тянуться вновь и вновь!

В усталых сумерках ненастных

С любимым встретиться опять.

И счастье это иль несчастье

Не знать. Не думать, не гадать.

Затухает свеча

Отгоревшего дня.

Ты ответь, отвечай,

Что полюбишь меня.

Что ни смерть, и ни жизнь

Не уменьшат тоски.

Ты мне это скажи

У замёрзшей реки.

Ты солги. Обещай,

Что отыщешь, придёшь.

И прощай! И прощай!

И спасибо за ложь!

Посылайте меня,

Засылайте

В тараканьи,

Медвежьи углы,

Где утрами

Лохматые лайки

В подворотнях охриплы и злы.

И в больших городах

Мне не страшно,

И гостиничный кодекс

Неплох.

Пусть шумит

Мой сосед бесшабашный

С подбородком, похожим на мох.

Я везде доживу

без обиды

До счастливого света в окне,

Когда родины

Милые виды,

Приближаясь,

откроются мне.

Мы – витающий вечно

Дух прекрасной земли!

Мы – цветущая греча,

Подорожник в пыли.

И я помню – когда-то,

Сто столетий назад,

Я цветущею мятой

Украшала твой сад.

И я так же любила

Зорь калиновый цвет,

И тебя излечила

От болезней и бед

Весны летучее дыханье,

Гряда не зимних облаков,

В горах подтаявших снегов

Жемчужно-серое сиянье.

А ночью с чёрных скал прыжком

Река рванулась, как проснулась.

Земля продрогшая прогнулась

Под человечьим каблуком.

А между тем была зима,

И год сменялся Новым годом —

Взбесилась матушка-природа,

Взялась за грешников сама.

За то, что лезли напролом,

На белом свете появилась

Природы буйная немилость —

Людей наказывать теплом.

На щеке твой навазелиненной

Отразилась рыжая серьга.

Смотришь ты значительно и длинно.

«Вспоминаю, – морщишься – ага!

Как же, как же – в школе,

Помню, помню.

Скажешь тоже! Оля… Вот уж смех!

Ольга Николавна, милый Коля!

Ну, давай, за встречу, за успех!

Я? В буфете местном продавщицей.

Ну, какие песни? Я? Певицей?

Я и петь-то вовсе не умела,

Я и петь-то сроду не могла.

Ну, какою робкой и несмелой?

Я всё время бойкою была.

Ты махни еловой веткой —

Я откликнусь, отзовусь,

И с зелёным, тёплым ветром

Прилечу к тебе, Самусь.

Как домам твоим привольно

В хвойной заводи тайги!

Ты умело и небольно

Сил набраться помоги.

Здесь тропинка затерялась,

Убегающая вновь

На заимку, где осталась

моя первая любовь.

Там по-прежнему негромко

Над черёмухой жужжат

Пчёлы. Горкою в сторонке

Брёвна жёлтые лежат.

Там запрятан в тёмной чаще

От завистливой беды

Глубочайший настоящий

Родничок живой воды

Темна ж ты, ночь!

Но вот не страшно.

Опять негромко в тишине

О дне погаснувшем вчерашнем

Журчит сверчок. И слышно мне,

Как он настраивает струны,

Считая тонкие лады.

И два окна в сиянье лунном —

Два родника живой воды.