Сергей Гуреев: Мой удивительный февраль. Том 2. Самый лучший сезон

Диаметр, высоты, интервал,
Здесь выверено всё до миллиметра.
И кажется в отдельные моменты,
Что ты деревья сам нарисовал.
Степенная и гордая тайга,
Не каждому даны твои красоты.
Географа работа не легка,
Биолога нелегкая работа.

Друзья, вы слышите, друзья
Хрустальный звон,
прощальный звон дождинки чистой.
Когда случайная слеза
В ночи растает отголоском серебристым.

И как седеют на рассвете тополя,
Опять прощаясь с пожелтевшими листами,
Так и мы порою расстаёмся с вами.
Друзья, вы слышите, друзья.

Друзья, вы помните, друзья,
Знакомый голос чуть охрипнувшей гитары.
Блестят усталые глаза
И головёшки от костра под кедром старым.

В воде полощется вечерняя заря,
Пространство теней паутинками опутав.
Наши самые счастливые минуты
Друзья, вы помните, друзья.

Друзья, вы вспомните, друзья
Все наши встречи и разлуки, и тревоги.
Уже не повернуть назад
Походным шагом пережитые дороги.

И наши песни нам забыть никак нельзя.
И наша память успокоиться не хочет…
Если я вам напишу хоть пару строчек,
Друзья, ответьте мне, друзья.

Ты поверь, я себя никогда не считал за поэта,
Не сидел до утра за мелованным нотным листом.
Просто сами собою сегодня сложились куплеты
Под простой перебор
и мотив трёх аккордно простой.
Просто хочется петь
у костра обо всём понемногу,
Пусть гитара простыла
от назойливых летних дождей.
Только вот без тебя, дорогая моя недотрога,
Не хватает любви, не хватает хороших людей.

Слышишь, снова звенят в тишине комариные дали,
Видишь, месяц июнь облаками повис над тайгой.
И бродяги-ветра всё никак не слабеют с годами,
И трудяги-дожди всё никак не сольются с рекой.
За Подлунным гольцом
до утра заплутали зарницы,
А глухая тропинка змеёй убегает назад.
Только вот без тебя
даже кедры, напудрив ресницы,
Предрассветной росой,
как слезой затуманят глаза.

А старушка луна полинявшей ущербной заплатой
Прочертила по небу уходящий к тебе полукруг.
И звенящий аккорд соловьиной полночной сонаты
Чуть по струнам задел
и тревожно рассыпался вдруг.
Чёрно-белый Июс,
пожилой заповедный кудесник,
Свою новую сказку кому-то спешит рассказать,
Только вот без тебя даже самые лучшие песни
Почему-то подруга-гитара не хочет играть.

Ты поверь, я себя никогда не считал за поэта,
Не сидел до утра за мелованным нотным листом.
Просто сами собою сегодня сложились куплеты
Под простой перебор
и мотив трёх аккордно простой.
Так давай помолчим,
прекратим эти вечные споры,
Не тревожа ничем
предрассветный таёжный покой,
Чтоб пройдя без тебя все Алтае-Саянские горы,
Ни на час, ни на миг
не сорваться последней строкой.

Наши беды совсем не случайные,
Власть добром никогда не кончается.
Это участь отрядных начальников,
С ними всякое в жизни случается.

Придавила большая ответственность,
Как ножом ежедневные жалобы.
Каждый день как тюремный подследственный
Сочиняешь весомое алиби.

Позакручены нервы канатами,
Только всё же канаты не прочные.
Сам с собой объясняешься «матами»,
А с другими пока ещё прочими.

Только где же такая отдушина,
Чтобы в ней затаиться как в пропасти.
Но без спирта жизнь, в общем-то, скучная,
С молока ж только бегаешь попусту.

И ночами кошмарными снятся мне
Фунты стерлингов, йены и тугрики,
Как на Западе злая инфляция
Подкосила отрядные рублики.
И тоска мне авансом заказана,
Слёзы горькие на люди просятся.
Каждый день неприятности разные,
Да к тому ж по утрам «безголосица».

Никуда в этой жизни не денешься,
Горькой долей сполна переполненный,
Хоть в штормовку, хоть в смокинг оденешься —
Вмиг разыщут письмом или молнией.