Александр Петрушкин - Тетради 2009—2012 года

а вода протекает
из лобных и впадин
увольняет себя
и идёт Чусовой

идиот или нет
а еврей или тоже
но плетёт изнутри
разжигая войну

АМЗ или свет
на иглу и прощенье
улыбаясь молчит
каждый как своему

– 16-
озаботилась марина теплой глиной
гладила андрея по глазам

родила не дочку и не сына
тёплого замеса колобка

озаботилась марина и
смотрела

мимо глаз его и мимо
тела

– 17-
Обыкновенная страна – ты понимаешь? —
в вагоне едешь и вагон стираешь;
вагон стирает – небо на полоски —
на всё предсмертие тебе даны наброски.

Вагон уже почти летит – почти читает
и пассажиров сверху вынимает
кривой одной или свинцовой рельсой —
что хоть умри, что в Троицке развейся.

В одно предсердие – со мной покойник едет
помятый, что Чермет на понедельник,
не говорит (и говорит) молчанье,
как будто знает Бог о нас заране,

как будто смерть не начиналась вовсе,
и всяк покойник рядом, и их восемь.
Обыкновенная страна – не просыпаясь —
как видит смерть: как будто удавалась

нам только смерть. Ты говоришь соседом
вагонным:

смерть горит
велосипедом.

– 18-
[СЕМЕЙНАЯ РЕТРОСПЕКТИВА]

им и было то лет ничего
в магазин заходили как дети
мир пузыристый словно стекло
видел нас в переломленном свете

в этом вывихе черных окон
и с этиловым галстуком в горле
нам и было то лет от того
что повидился ангел в зазоре

и летящий навстречу мне снег
по хрусталику окситоцина
обещал внутривенный и смех
обнимал переломами сына

говори же со мной говори
мать с отцом там остались иные
только свет остается как свет
даже если меня опрокинет

и вокруг остается гало-
перидол остаётся чуть сзади
здравствуй дом переломленный дом
и звенят у дверей санитары

– 19-
[НАТЮРМОРТ ДЛЯ RUNGWE]

скорее проступает ледокол
с той стороны оконного желудка
напротив мясом мучают щенка

вагонная блядина в форме сутки
блюёт на чистокровную кровать
разносит чай с вагоном-рестораном

что ей осталось? только напевать
и напиваться – потому что рано
(скорее проступает ледокол —

по рвотной маске рыщут в нас менты)
и сдохнуть рано даже от того,
что смерть длиннее всей своей тоски

апрельская стальная лимита
на крыше съехавшей стартует к Армавиру
вагонная блядина умерла и потому не стало легче миру

возьми меня в свой невозвратный мир
и ледяного чая подливая – води меня где я других водил
где мяса в нас от края и до края

где речи в нас на переезд до смерти
где всякий оживает до Сысерти
води меня щенка до Армавира

Апрель. Вагонное депо и смерть.
Спасибо.

– 20-
[НАТЮРМОРТ, ПЕРЕПЛЫВАЯ ПАСТЕРНАК]

а гроза прибудет двадцать второго Второго
часа ночи – это как память
про того
про другого
я стою в темноте – я вижу: собака завоет —
мужик перекрестится сплюнет
попутав —
всё вдвое
вырастает за день когда солнце в тяжёлом «Зените»
ковыряется пальчиком в этом пейзаже и виде
прибывает гроза на меня за тебя за второго
и сказать как не знаю —
полумертвого?
полу-
живого?

– 21-
[НАТЮРМОРТ ИМЕНИ КАЛЬПИДИ]

как ни смотри война воде война
из дыма руки тянутся до дна
на кухне авраам и иафет
застыли ищут старых сигаре

т (в смысле тень) глядит на тень себя
снег – 20 темная пора
картавая как речь моя похмелье
война войне почти что очищенье

почти что ощущение поры
которая несётся вдоль горы
дым вырывает норы из норы
ковчег плывёт но мимо говори

как ни смотри вода воде война
он вынимает тело из огня
и смотрит удивительно двоих
не различая разделяя их

о деревянный стыд веретена
ковчег еще принадлежит корням
почти что ощущение вины
водой сочится из войны страны

как ни смотри – с кузнечьих их колен
но руки – чувствуешь? – проходят мимо стен
ощупывай у матери живот
и изнутри смотри на оборот