Софья Хромченко - Добрая память

О главном теперь. “Да откуда ты знаешь
Подобности смерти? – вопрос задала
Былому слуге. – Ты меня не обманешь? “ –
“Если б! Простите, виновен и я.

Мне об аресте тотчас доложили
Вашего мужа. Вмешайся в его
Судьбу я, меня бы с ним вместе закрыли,
А барину смерть так и так – всё одно.

Враги у меня есть. Они замышляли
Подставить меня! То, что я вам служил
Когда-то давно, проходимцы узнали…
Потом разузнал всё, что сделали с ним.

Всё это подстроили. Муж ваш держался
Редко. В его годы! Вы должны знать:
Георгий Петрович ни в чем не признался,
Но вас в Москве ищут”. – “Куда мне бежать?!” –

“Прочь из Москвы!” Уезжать не хотела.
В ответ чертыхался, но понял. Какой
Стал важной персоной! Сказал, чтоб не смела
Поминать его имя и что был слугой.

Соня, поздравь: за Сережу – за брата
Вышла фиктивно. Не отказал
Фамилию дать свою, хоть и женатый.
Теперь за меня двоеженцем брат стал.

Большого он сердца. Прямой, благородный,
Чистый! По крови ничуть не родня,
А как он рискует! Был брат бы природный,
Едва ли бы больше сумел для меня».

Соня молчала. Мешала ей сила
Какая-то словно теперь говорить.
«Перед Сережи женой согрешила, –
Ольга вздохнула. – Но как было быть?

Надя всё знает. Я редко встречала
Равную Нади с Сережей любовь!
С ним, обрученной другому, бежала
И говорит, что бежала бы вновь.

Тайно венчались. Горжусь своим братом!
Соня, подумаешь ли о нем,
Взглянув на него, что́ он может, коль надо?
Был у них сын, но давно умер он.

Детей больше нет». – «Как же вас расписали?» –
Соня спросила. Пред взором ее
Картины одна другой злее вставали. –
«Рискнули мы, Сонечка. Нам повезло.

Назвались с ним вдовыми. Нас не спросили
Свидетельств о смерти – и в загсе бардак!..
Печати поставили да отпустили –
Сжалился Бог надо мною никак.

Вскоре по “свадьбе” мне комнату дали.
Ясно ли, Сонечка, кто хлопотал?
И с “мужем” жилье нам делить наказали,
Чтобы нас всякий семьею считал». –

«Это абсурд!» – «Но куда нам деваться
Было? Вот так и ушел от жены.
Ходит тайком к ней! – Тут Ольга смеяться
Хотела, но смех вышел нервным, увы. –

Зачем я живу? Наложить легче руки!
Сережа сказал, что он Лёню возьмет,
Если уж что». – «Что вы!» – «Сколько же муки
Изведал мой муж! Мог ли знать, как умрет?

Скоты! Чернь! Я слов бы других не жалела,
Тебя стыжусь, Соня. Муж знал языки!
Он был образован! Уехать мог смело!
Какие же были мы с ним дураки!

Пусть бы хоть где жить, хоть как, но далёко!
Сестра отстранила меня от себя, –
До́лжно, нервы со страха». – «Но это… жестоко!» –
«Не очень виню. У нее ведь семья.

В первые дни бы без Любы пропала.
А тут мы с ней встретились улицей раз,
И … сделала вид, что меня не узнала…
Тебе, Соня, страшно?» – «Нет. Только за вас.

Я ведь привыкшая. Обыски были,
Как себя помню. И нервы мои
Еще в раннем детстве они закалили.
За вас не боюсь ни сумы, ни тюрьмы». –

Соня спокойно об этом сказала,
Сдержанно. Будто о том говорить
Даже и лишнее. Время бежало.
Вспомнила Ольга: пора уходить.

Соня до двери ее проводила.
Обе прощались с краской стыда:
Соня – что денег принять попросила,
Ольга – что, гордость смиряя, взяла.

Соня была внешне женщиной кроткой,
Сдержанной в чувствах. Бывший купец
Едва ль на нее взгляд и бросил короткий
За жизнь, но потряс его страшный конец.

Гриша вошел. Поглядел он на Соню.
Жена перед ним – ни жива ни мертва.
Плачет беззвучно. В глазах ее горе.
«Что с тобой?» – Всё рассказала она. –

«Людей как собак, без суда, убивают!» –
«Сонечка, это враги говорят». –
«Какие враги?! Коммунисты скрывают,
Что в тюрьмах с безвинными нынче творят.

И ты коммунист». – «Я не сделал дурного.
Я только шофер». – «А ты б мог сотворить
Такое для партии по ее слову?» –
«Соня, ты что?! Не способен убить!

Очень мне сей разговор неприятен…» –
«Прости. Я куму лишь жалею свою
И мужа ее. Мой им долг неоплатен.
Люби, Гриша, партию дальше твою!» –

«Причем же здесь партия?! Если убили
Купца, то причиною злоба была
Тех, кто убил. Должно быть, осудили
Убийц, но об этом не знает кума». –