Софья Хромченко - Добрая память

Его в письмах звали с Россией расстаться.
«Я не поеду», – сказала жена
Давно еще. Вынужден был с ней остаться.
Большая любовь у них, Соня, была…

Их дочка пришла ко мне, всё рассказала.
Она арест видела. Я для нее,
Не для себя, про расстрел их узнала.
Не знать, Соня, – пуще всего тяжело».

Соня вздохнула. Потом догадалась: –
«Ольга Ивановна, я б никогда
С чекистом, что мужа преда́л, не общалась!» –
«Верю. Ты в принципах очень тверда.

А я сама грешница…» – «Можно ль сравненье!» –
«Соня, он мужа не предавал.
Он не помог лишь, себе во спасенье! –
Ольги лица был печален овал.

Медленно, будто урок объясняла,
Она говорила: – Жена у него,
Две дочки… За что бы винить его стала?» –
«Ему ведь… не нужно от вас ничего?» –

«Нет, Сонечка, – Ольга в ответ рассмеялась. –
Сколько мне лет! А жена молода…
Дал мне свой адрес. Семья оказалась
Его очень милой». – «Чекиста семья?!» –

«Дома он муж и отец, успокойся.
Он просто па́мятлив. Мне говорил,
Что может помочь по любому вопросу,
Но если уж кто-то в тюрьму угодил –

Вызволять не рискует. Узнать ж – всегда можно
О дальнейшей судьбе. По Москве. Ох, понять
Без личного опыта невозможно,
Что значит безвестно родных потерять!

Это такая боль! Помню, ходила
Словно в тумане, почти не спала…
В уме лишь одно только: жив иль могила?
Тут горькое знанье за радость сперва». –

«А разве иначе никак не узнают
Об арестованных, люди, родных,
Чем если знакомства у них вдруг бывают?» –
«Узнать очень, Сонечка, трудно о них:

Обычно боятся в родстве признаваться,
Да и не всякий тотчас же смекнет,
Куда за известьем ему обращаться.
И правду ли скажут – вовек не поймет. –

Слезы утёрла. – Скажи свои вести». –
«Я жду ребенка, – спешила сказать
Соня второй после мужа известье. –
Гриша велит только сына рожать.

Кормит меня на убой. Он счастливый!» –
«А ты?» – Соня молча взглянула в глаза
Подруге. Ответа ждала терпеливо
Ольга; в словах торопить тут нельзя. –

«Ольга Ивановна, даже не знаю.
Неблагодарна я, верно, судьбе.
Сами судите: сыта, не хвораю,
Муж мой внимателен, нежен ко мне.

Он добрый, он честный. Мы с ним не без крова.
У нас растет Тоня – чудесная дочь.
Под сердцем ношу я ребенка другого
И верю, что Бог должен с сыном помочь.

Но я… Я несчастна… Мне стыдно пред вами.
Вы пережили такое… а я
Вас буду напрасно тревожить словами,
В которых тоска без причины моя». –

«Сонечка, в жизни всему есть причина.
Скажи всё». – «А если не будет любить
Гриша ребенка? Он так хочет сына!
Вдруг будет дочь? Как же ей потом жить?» –

«Полюбит. Успеет». – «Теперь без работы
Осталась: муж просто заставил уйти,
Сказав, что мне с пузом довольно заботы.
Я поперек не посмела пойти –

Уволилась». – «Это естественно, Соня,
Что Гриша, узнав состоянье твое,
Тебя бережет». – «Если завтра уволят,
Посадят, убьют, покалечат его?!

А живота-то еще и не видно –
Срок маленький! Я бы работать могла.
Потом бы в декрет ушла. Очень мне стыдно
Того, что боюсь не за мужа ведь я!

Сердцем-то мне всё равно, что с ним станет.
Я, Ольга Ивановна, только о том
И думаю, как нас без хлеба оставит
Смерть его». – «Полно тебе о дурном!

Сонечка!» – Ольга Ивановна села
Ближе. Вздохнула тут Соня: – «Назвал
Гриша уж сына… Иначе б хотела,
Да имя мне выбрать ни разу не дал». –

«Отчего так?» – «Бог ведает. Очень упрямый.
Спорить бессмысленно. Всё он один
Решает всегда. Я бы в спорах устала». –
«А ты бери лаской. Мой – ласку любил…»

Вновь Соня вздохнула: «Я так не умею
Как вы, должно быть». – «Ты ведь тоже жена.
Что без любви выходила, не верю,
Хотя не спросила тебя никогда». –

«Почему нет?» – «Человек очень тонкий
Ты, Сонечка, – вряд ли смогла бы». – «Любить
Гришу хотела, идя, да вот только
Обман над собой мне пришлось сотворить…

Я, Ольга Ивановна, прежде любила
Другого…» – Историю первой любви
Подруге поведала, как оно было. –
«Всё это давнишнее. Мужа люби». –

«О, Гриша хороший, но я вспоминаю
Своего офицера. А вдруг он живой?
Я ведь наверное смерти не знаю!
Что было б, венчайся он тайно со мной?