Тамара Сальникова - Авторская весна. Стихи и проза

– Сколько мне осталось?

– Ещё два дня, потом контроль, а там врач все расскажет. Он сел в кровати, голова кружилась.

– Сколько мне ОСТАЛОСЬ? Неделя? Месяц? Два? Год? Пять?

Она смотрела на него, как кролик на удава. Помотала головой, пытаясь стряхнуть оцепенение.

– Сколько? Врач не знает, но Вы! Перед Вами, год за годом, проходят одни и те же – уже научились ведь видеть, кому пора на тот свет? Мне нужно знать!

– Я не знаю… не могу сказать, только Господь…

– Говорите!

– Месяца три, максимум полгода…

Он откинулся на подушки, обессилено закрыл глаза, улыбнулся, когда она наклонилась отсоединить капельницу. С облегчением проговорил: «Целых три месяца… Отлично…»

И уснул. Не слышал, как она заходила, делала обезболивающее его соседу. Как тот стонал, его рвало. Не чувствовал взгляда медсестры, пытающейся понять, что же произошло. Не видел снов. Проснулся глубокой ночью. Казалось, внутри всё спеклось монолитом – ужасно хотелось пить. Вода в стакане, на тумбочке в изголовье. Осторожно сел. Комната закружилась. Зажмурился. Открыл глаза. Нормально. Дотянулся до тумбочки. До стакана. За мгновенье до того, как глотнуть, вспомнил. Поднял стакан на уровень глаз. Сквозь стекло и воду расплывался контур окна, и жёлтое пятно фонаря за ним. Вода была тёплой и безвкусной. Спала, наверное. Утро принесло жгучую, нестерпимую боль и столь же нестерпимое желание двигаться. Сел, спустил ноги с кровати. Боль накатывала волнами, кружила голову, баламутила тошноту. Придерживаясь за стену, побрел в коридор. На посту никого не было – наверное, медсестра уже на процедурах. Хуже не становилось. Можно пройти ещё несколько шагов. Оторваться от стены. Вернуться в палату. Какая она, оказывается маленькая и тёмная. И душная. Несмотря на то, что всё время проветривается… На кровати почувствовал, как бесконечно устал. После процедур были часы посещений – он их ненавидел. К нему уже давно никто не приходил – друзей в природе не существовало, приятели пришли пару раз, семья и знать не знала, где он и что с ним… Посетители были в основном у соседа по палате. Выходные превращались в медленную пытку – его толстая говорливая жена с бесконечными пирогами, которые вечером отправлялись в помойку, его взрослая дочь со странным острым личиком, начинающая плакать или сдерживать всхлипы ещё с порога. Его бесил деловитый великовозрастный соседский сын, по сто раз переспрашивающий о каких-то мелочах, разношёрстные внуки, звонко чмокающие деда и тут же теряющие к нему интерес. Сегодня все пришли разом и галдели, выясняя отношения; было тесно, и на кровать, не спросив, умостился мальчишка лет десяти. Сел на краю, уткнулся в планшет. Сперва накатило раздражение, а потом… потом взгляд упал на экран. Там был ад. Вода бесновалась вокруг круглой башни маяка, и не было видно ни острова, на котором он высился, ни построек вокруг. Огромной высоты волны через раз легко захлёстывали верхнюю смотровую площадку, накрывали башню вместе с крышей. Обрушивались, отступали, затем вокруг вновь закручивалась тугая воронка из бушующей пены. Каждый раз казалось, что эта волна – последняя, она опадёт – и не окажется там никакой башни, схлопнется огромная пасть. Но раз за разом маяк выдерживал могучие удары, вода стекала вниз по невредимым стенам.

– Где это?

Мальчишка, казалось, не слышал. Закрыл ролик, что-то стал разыскивать.

– Это было кино?

Пацан отрицательно покачал головой. Оглянулся на него. – Это настоящий маяк. И шторм. Маяк Маре, во Франции.

– Можно глянуть ещё раз?

Мальчик насупился, помолчал. Потом пожал плечами, протянул ему гаджет.

– Поможешь?

Недовольно вздохнул, помедлил. Потом сел поближе, включил, нашёл. Уже виденное им безумство воды. Бешеный водоворот. Ветер… Он почувствовал, как ударит следующая волна, и понял, что где-то внутри разливается чудесное тепло. Вернул планшет, не досмотрев. Откинул одеяло. Осторожно встал, аккуратно налил в стакан воды, полюбовался через неё на свет. Свет собрался внутри у стенок маленькими отрывками радуг. Выпил длинными глотками. Улыбнулся, представив, как радуги вытягиваются внутри длиной цветной полосой. Растворяются в его давно бесцветном теле. Наполняют его жизнью. Отлично. Как хорошо, что вода есть везде!

Собрал вещи. Переждал головокружение и новый приступ боли. Вышел в коридор. Посмотрел на часы. Посчитал в уме. До ближайшего побережья максимум полсуток – такси, самолёт.

Значит, впереди ещё примерно две с половиной тысячи часов жизни.