Вячеслав Евдокимов - Детство милое

Поразбежалася по хатам
В скулёже, визге пребогатом!
Так и пришло ко мне спасенье.
И к дому было вновь стремленье…

Придя, я в хлев подсыпал проса,
Чтоб не смотрели куры косо
И не сказали мамке хором,
Что всё держу их под запором,

Не открывая на день дверь я.
«Глупышки! Вмиг ощиплет перья
Вам клювом быстро и когтями
Проныра‒коршун, что и сами

Уж не пойдёте на свободу», —
Сказал им так и к козам ходу
С ведёрком дал, испить водицы
Чтоб им, как дал домашней птице.

А те, увидевши с ведёрком
Меня вдруг, в рвении высоком,
Повырывали мигом колья
И, враз почувствовав раздолье,

Рванулись с блеяньем к водице,
Чтоб жадно ею насладиться!
Летели быстро, будто пули!
Меня и с ног вон постолкнули…

И то увидел вновь деданька.
«Эй, мать! – бабуле он, – ты глянь‒ка,
Вон внучка вновь столкнули черти!
Я прекращу издёвки эти…

Нож наточу вот оселочком,
Не дам глумиться над внучочком!».
Бабанька снова в уговоры,
Хоть были все они не скоры…

Я ж, коз прибив на новом месте,
Травы где было больше, к чести,
Корзинку взял, топорик в руки,
Да не с веселья или скуки,

Пошёл в лесок сшибать пенёчки,
Сбирать в нём веточки, сучочки,
Мол, запылает жарко печка!
Стук! Стук! – топориком. Сердечко

Да вдруг как ёкнет изумлённо!
Вмиг в голове аж мыслей тонна:

Сидит тихонечко комочком
Зайчонок‒детка под кусточком…
Я паражён такой картиной.
И осторожненько корзиной
Да и накрыл его моментом,
Ах, испытав восторг при этом!
Забыв корзину и топорик,
Принёс зайчонка в свой я дворик,

Душе дав радости, сердечку,
И поместил его под печку,
Загородивши вход дровами.
Вот будет радость мне и маме!

Оно бы долго так и было,
Ведь я ходил за ним премило,
Давал я веточки с осинки,
Носил и сочные травинки,

И молочка давал всё в миске,
И он, отбросив напрочь риски,
Ходил по дому уж свободно,
И было чудом это, модно,

Ведь заяц жил в дому, но дикий!
И был в ребятах гвалт великий
И зависть, тоже чтоб иметь бы
Такое, хоть бы с действом ведьмы!

Но вот однажды – неудача! —
Оставил дверь открытой… Плача,
Я не нашёл зайчонка в доме
И был от этого, как в коме:

Зайчонок выскочил, дал дёру…
Хоть зареви коровой, впору!
«Ну, успокойся, мил‒сыночек,
Примчал зайчишка под кусточек,

Сидит под ним спокойно, тихо
И ждёт, мамаша что, зайчиха,
Вдруг отведёт под сень приюта,
Где много ласки и уюта…

И будут с мамою все детки
Питаться травкою, грызть ветки…».
Я потужил, конечно, с горя,
Но ведь свободному и воля!

Жалел потерю, ясно, друга,
И было в том, конечно, туго.
Потом уж зажил я обычно,
Во всё суя свой нос привычно…

Коль далеко ещё до школы,
Все посетить леса и долы,
Ручьи, поля, холмы, овраги,
Сады, набравшися отваги,

Бахчи, где дыни и арбузы,
От них ведь нету ртам обузы.
А попадёшь за парту школы,
Как козы, сядешь на приколы,

Тогда учёба всё, уроки…
Прощай, овраги все глубоки,
Бахчи, сады… Ну а пока же
Свою энергию покажем!

Сосед деданьки – то неплохо! —
В саду имел посев гороха,
Со мною внука‒одногодка,
Гляделся тихо что и кротко,

Как все, по улице не бегал
И был на вид одна лишь нега…
Вот раз чрез дырочку забора
Завёл с ним сладость разговора

О том, горох‒де, видно, вкусный,
Не то, что лист жевать капустный,…
Он тут же с этим согласился
И замурлыкал, будто киса…

«А у деданьки нет гороха…» —
Сказал ему, не скрывши вздоха,
Хотя и видел где‒то, вроде,
И рос тот вширь на огороде…

А мальчик добрый был, не скряга,
Вмиг в нём явилася отвага,
Он предложил: «Как ночка сажу
Поразбросает, сделать… кражу!

Ведь ночь для кражи – чудо‒время!
Мы понадёргаем беремя,
Перетаскаем в сад к вам дружно».
Я согласился, раз так нужно.

Как день накрылся темнотою,
Горох таскали мы гурьбою,
Ведь так желал мой мил‒дружочек;
Гороха вырос, аж стожочек!