Вячеслав Евдокимов - Детство милое

И голос так надрывно звонкий,
Что больно стало перепонки, —
Так звук был колок, звонок, резок,
По рельсу как битьё железок:

«Волк! Караул! Ой, помогите!» —
Он так звучал с безумной прыти,
Что вздрогнул тотчас я с испугом,
Ведь волк всему здесь не был другом,

Губили скот их стаи часто,
И люди все решили: баста!
И началось уничтоженье
Их, снизить чтобы размноженье,

И было то официально,
Ведь задирали скот повально,
Сберечь его лишь этой мерой,
Достал ведь всех разбойник серый.

Их мести мёл расплатный веник,
За что давалась сумма денег
Официально всем за это,
Что, кстати, плюс был для бюджета.

И вот вдруг крик, чуть не под носом!
Не задавался я вопросом,
Чей крик о помощи звал звонкий,
Узнал: соседской то девчонки,

А, значит, волк был очень близко…
Чтоб избежать съеденья риска,
Я лыжи снял моментом, ловко,
Их в руки взял – что ни винтовка!

Мол, отбиваться буду смело,
Пустивши в ход по волку в дело…
«Где волк?» – вскричал я ей с опаской,
С волками встреча ведь не сказка.

«Вон,! Вон! Ой, караул, спасите!».
Крик всполошил её обитель…
Раздался выстрел! Скрип – калитка…
В неё испуганная прытко,

Визжа, моментом пролетела!
«Э… мне стоять тут, нет, не дело…».
В свой дом помчался я поспешно!
Ведь струсить раз – оно не грешно.

Назавтра шума, разговора…
А оказалось‒то… Умора!
Меня за волка в темноте‒то
И приняла. Ай да примета!

Что оба мы облились потом
И задрожали с страха оптом…
Я стал невинной жертвой страха
А мне нужна ль такая плаха?

И хорошо, никто не видел,
Как я в трусливом к дому виде
Мчал вон от страха очумело,
А потому пред всеми смело

Дышать во все свободно жабры
Я мог: какой средь вас я храбрый!
А волка видел. Не живого.
Но всё ж боялся зверя злого:

С клыками пасть была в оскале,
А потому стоял подале…
Он был застрелен дядей ночью,
Когда ткнул в хлев вдруг морду волчью,

Знать, выстрел вовремя был меткий!
Их ловят также, строя клетки,
На крик ягнёнка иль козлёнка,
Что в одиночестве прегромко

Кричат, к родне своей взывая!
То слышит волк, вся волчья стая;
Чтоб крикунам вовсю дать перцу,
В клеть входят… Вмиг за ними дверца

И не даёт им вспять отхода,
И вот попалась злая шкода!
А молодняк кричит не тише,
Но в безопасности – на крыше,

Примотан крепко к ней верёвкой.
Достать, прыжок имей хоть ловкий,
Нельзя – так крыша сделана высоко,
Приманку видит нюх лишь, око.

Вот тут приходит, зверю рада,
Мощь оружейного заряда,
Она ему – за всё расплата,
Ведь зла творил он многовато.

Но это осенью и летом,
Когда тепло ещё, при этом,
Зимой замёрзнет вмиг ягнёнок,
И пропадёт вон крик презвонок,

Ведь жаль, хоть малую, скотину,
Являет чудо что – картину
В хозяйстве труженика вечно,
И жаль ему того, конечно.

Снимался с крыши тут страдалец,
От зверя был что лишь на палец,
И в ночь вновь смена караула,
Кричал на крыше чтоб не снуло,

Чтоб хищник в клеть попал бы новый,
Успех ловца бы был бедовый.
Потом клеть местоположенье
Меняла, чтоб не в отдаленье

Была от леса, где жилище
Волков, откуда стайно рыщут
Для нанесения урона
Скотине. Клеть здесь – оборона.

Но то мужицкое ведь дело.
В войну ж их рать, ох, поредела…
С детьми остались только вдовы,
Что разорваться все готовы,

Чтоб в норме было всё хозяйство
И сыты дети – всё богатство,
Да на колхоз трудиться днями,
Уйти чтоб в зиму с трудоднями,

Не класть чтоб зубы всем на полки,
Стеречь, чтоб скот не съели волки,
И выживать средь тяжких буден,
Как их черёд не стал бы труден.

У детворы ж свои понятья
О жизни. В играх все‒то братья,
Соседки – будто бы сестрёнки.
Росли с годами, впав в силёнки,

И помогали по хозяйству,
Чтоб быть бы в нём всегда‒то яству,
Внимали жизни и учася
Одновременно в нужном классе,

А также, всем как, коль суббота,
Им мыться в бане тож охота.

У моего была деданьки
Для тел отрада – чудо баньки.
Она по‒чёрному топилась,
И то для глаз, отнюдь, не милость,