Максим Коляскин: Тонкая чёрная линия. Повесть. Стихи

Скажите, кому может помешать стареющий человек, который не досаждает людям своим существованием, а тихо занимается личным творчеством, без претензий на всемирную славу и фантастические гонорары? Тем не менее, жизнь нашего героя, которого из уважения к его творчеству в дальнейшем повествовании мы станем называть Писателем, припасла для него новые, тягостные препятствия, казавшиеся чрезмерными с точки зрения человеческого понятия справедливости. Болезнь накинулась на Писателя с новой силой и окончательно приговорила его к больничной койке и, что самое страшное, к полнейшей слепоте.

Ему явилась новая и весьма неприятная реальность, новые жёсткие ограничения в очередном медицинском учреждении, куда мужчину привезли слабым и беспомощным. Через некоторое время он начал приходить в себя, но смириться с жизнью в темноте, на кровати в больничной палате казалось невозможным. Писатель впал в депрессию, потерял аппетит, срывался на персонале клиники, а посетителей не желал принимать вовсе. Излишне многословный лечащий врач услышал о себе много нового от не владеющего собой пациента и с трудом сдерживался от ответных выпадов. Квалифицированные и внимательные медицинские сёстры только вздыхали, не желая вступать в ненужные дебаты с острым на язык нервным пациентом. Лишь через неделю Писателю удалось более-менее успокоиться и осознать, что «тёмная реальность» – это всерьёз и надолго. «Как теперь жить? Не мне судить, – размышлял он, – но кто-то решил меня помучить. Найти бы хоть какую-то светлую сторону у такого существования, но где её искать-то?» Нельзя сказать, что наш герой окончательно смирился. Скорее он решил, насколько возможно, не изменять принципам жизни, точно сформулированным за последние полтора десятка лет. Звучали они следующим образом: не отравлять жизнь окружающим людям; не ввязываться в бесполезные споры с ними, с собой, с Богом; находить хотя бы малую толику радости в каждом новом дне. Для начала Писатель решил извиниться перед медицинским персоналом за своё неподобающее поведение, но утром наступивших суток его ожидал сюрприз.

В палате появилась новая, незнакомая ему сиделка. И она-то начала общение с больным удивительным образом, не пришедшим в голову кому-либо другому.

– Здравствуйте! – произнёс негромкий женский голос, поразивший Писателя своей особенной бархатистой тональностью. – Что бы Вам хотелось прямо сейчас?

– Бутылку водки и пачку сигарет! – моментально отреагировал он.

– Рюмку и одну сигарету, – женская реакция не уступила мужской, – но только после водных процедур и нескольких ложек йогурта.

Писатель не нашёлся, что ответить, и молчаливо снёс вежливые прикосновения женских рук, вооружённых сначала влажным, а затем мягким сухим полотенцем. И лишь проглотив без сопротивления настойчиво предложенный ему кисломолочный продукт, произнёс с сомнением в голосе:

– С водкой и сигаретой Вы меня обдурили, конечно, чтобы не выслушивать претензии и спокойно накормить?

– Вы ошибаетесь, – ответила сиделка и предложила: – Давайте договоримся о нюансах нашего общения. Я не стану обманывать Вас, ни при каких обстоятельствах. Для меня крайне желательно, чтобы Вы ответили мне взаимностью. А теперь обещанная водка… или виски, например?

– Виски, – автоматически ответил Писатель и погрузился в мир звуков, доставлявших ему нескрываемое наслаждение. Сначала открылся холодильник, глухо звякнула бутылка, затем с её горлышка с характерными щелчками свинтили пробку, и в стеклянный сосуд полилась жидкость. Говорят, что отсутствие зрения обостряет другие органы чувств. Писатель готов был поклясться, что сразу почувствовал аромат напитка, и спросил: – «Red Label»?

– О, да Вы – знаток подобных напитков? – тихо засмеялась сиделка и поднесла рюмку к лицу пациента.

– Позвольте, я сам, – он улыбнулся, медленно поднял правую руку, мимоходом коснулся ткани женской одежды (вероятно, медицинского халата) и достиг прохладной стеклянной поверхности сосуда. Сиделка помогла ему осторожно перехватить рюмку с угаданным сортом виски. Медленный и проникновенный процесс употребления продукта доставил Писателю невероятное удовольствие.

– Вы пили виски с таким наслаждением, будто это божественный нектар! – таинственно прошептала сиделка и снова рассмеялась тихими бархатистыми руладами. – Курить Вы тоже предпочитаете самостоятельно? Что же, давайте попробуем. Я поставлю на Вашу грудь баночку, которая послужит пепельницей, и буду следить, чтобы не случилось пожара…