Аркадий Застырец - Изображая Чкалова

Капризом подменяют интересы

И брезгают рассудком и трудом.

Из Египта и Марокко,

Из Туниса и Магриба,

Паруса воздев высоко,

Полетит корвет, как рыба,

Поплывёт быстрей, чем птица,

Над лиловыми волнами,

Наберёт, чтоб нам лечиться,

Трав целебных в Суринаме.

Чтобы мыться и плескаться

Нам с тобой в чудесной ванне,

Трюм завалит – умотаться! —

Красной солью на Тайване.

Купит наш купец надёжный

Зелье дивное в Калькутте,

Сложит, скроет в осторожный

Рундучок в своей каюте.

Встретим с башни на рассвете

Тень спасительного груза,

Рады новому, как дети,

Шагу нашего союза.

Тихо морем берег сносит,

В соль смывает не спеша,

А навстречь – то рака бросит,

То медузу, то ерша.

Нежный шелест вод прибрежных,

Визг и смех издалека…

Отступает строй мятежных

Исподлобья и с виска.

Вот одни – и вдруг другие,

Волны моря и людей,

Чьи тела полунагие

Полны радостных идей.

Ты – и то, хоть неподвижен

И в песок белёсый врос,

Преходящ и корнем сближен

С прахом, каменный утёс!

Ходом времени подлунным

Свален будешь, но пока —

Подставляешь плечи юным

Для отважного прыжка.

Уж всяко больше половины

С тобой мы прожили уже,

А всё мне слышен запах глины

В ночной невидимой меже,

Где я лежу до полусмерти,

Сражён безвременьем хмельным,

А надо мной дерутся черти

До крови с ангелом моим.

Скопленья звёздные взметая,

В разгон молекулы-миры,

То грохнет вечность холостая,

То лопнут времени шары.

Под дых оглоблей пробужденья —

И водка выветрится вмиг…

До воскресения с рожденья

Не проберёшься напрямик.

Как далеко во мгле вчерашней,

С лучом от фары, быстр и чист,

Мотором тарахтит над пашней

Кристально трезвый тракторист!

Ты могла бы остаться на море

И, не встретив, покинуть меня

В Мариуполя тесном разборе,

В мелководье морского коня.

В белой-белой соломенной шляпе

С невоспитанно красным цветком —

На колени к немёртвому папе,

По траве и песку босиком.

Ты могла бы остаться в солёном,

Загасившем волною гортань,

Ни на миг ни испугом, ни стоном,

Ни движением в грязь или дрянь…

И тебя не нашёл бы я сроду —

И вовек, не подумав искать,

Во свою бесконечную воду,

Что ни миг, погружаясь на пядь,

Кабы ангел-хранитель прохожий

Не схватил тебя за локоток

И не вытянул – Что ж это? Что же? —

Не давая уйти в водосток.

Открою окно, потому что внутри уже стало

Совсем невозможно и попросту нечем дышать.

Открою – и пусть воцаряется скрежет металла

И c улицы ввалится смрадная с гиканьем рать.

Пускай раздаются направо, кругом и налево

Рычание поршней и пение лживых гудков

И в комнату рвутся, из зимнего вылетев зева,

Удар урагана и хватка морозных тисков!

Да врежет, визжа, продиктованной низом измены

Об верное сердце сломавшая зубы фреза!

Пускай расшибутся об кухни нагретые стены

Свирепые смерчи и снов ледовитых гроза!

За всем этим вихрем, за старой, как мир, круговертью

Я вижу, я чую распухшей от гриппа ноздрёй —

Весна наступает, и наново в битву со смертью

Март-месяц кидается, как безрассудный герой.

Он выпил вина сорок чарок, ни много, ни мало,

И в путь на закате выходит, и в полночь идёт,

И тигр его ждёт, притаившись на дне перевала,

И тигра он спьяну рукой безоружной убьёт.

Ах, понятная даль

Академгородка!

Только юности жаль,

Да и жизнь коротка.

Отдаём и взамен

Ничего не берём.

Лаборант – супермен,

За углом – космодром.

Яшин круче Пеле,

В полной радуге лиц

Не найти на Земле

Краше наших девиц.

Даже те, что глядят

Через колбы стекло,

Не вмещаются в ряд,

Дай хоть каждой весло.

Коммунизма леса —

Легковесный каркас,

Но в воде – паруса

В приполуденный час.

Поднимаюсь бегом

На знакомый этаж,

Да и вниз босиком

С волейболом на пляж.

Моря пресного бег —

Рукотворная ширь.

Жалко, лето не век:

Сдох и высох мизгирь.

Но ракеты летят,

Ускоритель гудит,

И забыт Герострат,

И никто не забыт.

В моём простом карандаше,

По-птичьи, что ли, долгоносом,

Как жук в лавандовом саше,

Как Ленин в утлом шалаше,

Измучен финским сенокосом,