Мари Панар - Путь к Богу. Пандемониум

Шел дух скитальца без оглядки, гонимый страхами.

Осознал он себя на опушке мертвой глухой чащи,

Окаймленной по кругу зловонными кипящими рвами.

На другом берегу мечется Минотавр в поисках пищи, —

Страж Флегетона, – осужденный сын царя Миноса,

Не сумевший найти достойное применение своей мощи.

Путник увидел сквозь мглу непросветную мост на краю леса,

Ринувшись через переправу на встречу рогатому чудовищу!

Но трухлявые мостовые канаты не выдержали перевеса.

В тот миг дух осмыслил: «Лучше бы не покидал я рощу!», —

Вися над лавой и держась за оборванный канат, —

«Надеждам на искупление конец, если веревку отпущу!».

Висит ослабший из последних сил, руки его уже дрожат.

Подтягиваясь, взбирается на твердь близ Флегетона,

Скованный в движениях страхом, что стропы не выдержат,

И он потонет, камнем уйдя на дно злоуханного затона,

Оставшись там в грехах вариться на веки вечные

Средь продажных блудливых епископов несметного легиона.

Те, кто были к Богу и христианскому учению беспечные,

Отбывают свою кару, клейменные «крестом» Антихриста, —

Изнывают вероотступники, испытывая муки бесчеловечные.

Размышляя об этом, дух подтянулся к основанию моста

И отчаянно взгромоздился на твердую поверхность обрыва.

Оглядевшись, осознал, – пустошь пояса Флегетона не пуста.

Избежав в зловонный ров безвозвратного позорного срыва,

Узрел дух бешеного быка в низкой агрессивной стойке,

Роющего копытом и парящего ноздрями от ярого порыва.

Заметил духа Минотавр благодаря своей звериной чуйке,

И, охраняя подвластные ему территории, мифический страж,

Готовился к атаке, – никто бы не поверил этакой байке.

И сорвался с места словно с цепи, наступая на абордаж.

Дух врачевателя в смятении не мог сдвинуться с места,

Но в последний момент увидел в стороне узкий пассаж.

И ринулся туда, где местность наиболее камениста,

Чтобы скрыться от навязчивой погони демона-быка.

Но, выбежав к реке, оглушен был кличем визжащего свиста!

Чудом избежав участи быть насаженным на острие клыка

И на не менее острые клинки метровых рожищ,

Вышел к реке, узрев как Кентавры стреляют, когда горемыка

Вылезает из закипающей реки средь несметных полчищ

Духов, что при жизни были тиранами и насильниками,

А теперь – легион седьмого круга меж разбойников сборищ,

Преисполненных всех мастей убийцами и преступниками…

Путник, был замечен одним из диких Кентавров!

В тот же момент дождь отравленных охотничьих стрел

Обрушился на врача, став лишь началом маневров.

Путник, присев за валун, едва увернуться успел!

Как только последняя стрела ударилась о каменный уступ,

Ринулся в узкое ущелье со всех ног. Горн сиреной взревел!

Табун сорвался с места и поскакал на скал отвесных выступ,

Высящийся над пропастью ущелья, ведущего в лес

Самоубийц, где гарпии истязают каждый грешный труп.

Полуконь выпустил сверху меткую стрелу, – проклятый бес!

И доктор почувствовал, как что-то острое пронзило руку.

Кони, загнав его как скота в глубь ущелья, потеряли интерес.

Закинув за спины каждый по своему смертоносному луку,

По очереди развернулись и спешно восвояси ускакали.

Так раненный ядовитой стрелой путник понял по звуку, —

Все удаляющемуся рокоту копыт, что в ночи мелькали.

Больше не в силах бежать, путник перешел на шаг,

Опираясь на валуны, что к отвесной скале примыкали.

Он подумал, как же ему повезло, что отступил враг.

Иначе, с ранением ему было бы не убежать далеко!

Внезапно земля ушла из-под ног, и он провалился в овраг!

Улетел кубарем вниз по отвесному склону! Было высоко!

Падение в бездну казалось ему бесконечно долгим…

И тут, со всего маха упав на твердь, открыл глаза бойко.

В Лес Самоубийц «повезло пробраться» лишь немногим!

Осмотревшись вокруг, скиталец осознал себя среди чащобы.

Посмотрел на рану в руке и понял, что случай непоправим.

Окружили его со всех сторон гарпии, что столь грубы.

Сидящие на пнях и ветках, они хаяли духа всячески,

Выплескивая всю гнилостность неиссякаемой злобы.

Орали птичьими голосами, визжа истерически,

Обрушивая на путника весь ярый бесовской гнев, —

Картина выглядела со стороны весьма трагически!

Доктор вскочил, и одна из гарпий, на него налетев,

Вцепилась в плечи длинными изогнутыми когтищами,